244d76c650384272b90cd5a2c5aa27e5

Девушка закусила нижнюю губу, втягивая её в себя, и почувствовала горячую волну внизу живота. Руки сжались в кулаки, а спина выгнулась, отчего бёдра чуть раздвинулись. Несколько гребанных сантиметров. И это ухмылка, застывшая на его лице. Она видела её, сквозь плотно сжатые веки. И снова волна злости накрывала. Отрезвляя. Заставляя широко распахнуть глаза.

- С ума сошла.

***

Взгляд серых глаз и выстрел. Одно и тоже. Это было первое и последнее воспоминание из прошлой жизни, а не просто ночной кошмар. Казалось, можно было бы привыкнуть, не обращать внимание, но она не могла. И в этот раз, воспоминание было таким ярким, что ключицу обжигала вполне настоящая боль.

В панике Эффи резко села на кровати, но боль не утихала. Кровь пульсировала в каждой болезненной точке, как будто решила вырваться на волю. Она задыхалась, потому что не могла дышать, не могла поймать сбившееся дыхание. Её пульс колотился так сильно, словно она действительно пыталась убежать от нападавших.

Осознание реальности пришло через несколько минут. И Тринкет с трудом заставила себя спуститься в гостиную. Чтобы постараться съесть порцию очередного завтрака, не имеющего вкуса, а теперь уже и запаха.

Ты просто медленно умираешь. Снова.

Эффи впала в состояние легкой меланхолии. Отчего-то ей казалось, что это чувство уже давно преследует её. Словно родное и неотъемлемое. Живое. И ей слабо верилось, что это когда-либо пройдёт.

Эбернети спустился чуть позже, довольно улыбаясь, тихонько мурлыкая мелодию.

- Доброе утро.

Эффи натянуто улыбнулась в ответ, быстро отводя взгляд от маленьких синяков у основания его шеи.

- Хорошо выспалась?

- Более чем, - никакой злости, никакого раздражение. И если уж Эбернети на неё не действует, значит ли это, что она действительно умирает?

- Мне нужно уходить уже. Приятного аппетита. Хеймитч.

- Есть планы на сегодня? - мужчина вопросительно приподнял бровь, мысленно удивляясь новому эмоциональному оттенку произнесенного имени.

- Цезарь обещал отвести меня на встречу с заключенными, которые были в резиденции Сноу, - она замолчала. Эбернети сверлил её ледяным, злым взглядом. Всё, как всегда.

- Я думал, что ты трусиха. Но ты не трусиха, Эффи. Ты конченная дура!

- Блин, Эбернети, - она выдохнула. Так устало, так отчаянно. - Пожалуйста, дай мне один день отдохнуть от тебя.

- Эти ублюдки опасные. Они чуть не убили тебя. Стёрли память. А ты идёшь к ним навстречу. Здорово.

- Я буду не одна, - она смотрела перед собой, мысли цеплялись друг за друга и путались.

Опасные ублюдки. Хотели убить. Стёрли память. Зачем? Ей действительно хотелось это узнать. Почему они так сильно ненавидят её?

- С кем? С этим попугаем? Он первый же сбежит, если почует опасность.

- Хеймитч, я пойду с ним, хочешь с нами?

- У меня дела, - холодно и отстраненно. Так, словно “пошла к чёрту”.

- Как скажешь, - пожала плечами Эффи. В холл они спустились вместе. Эффи заметила Цезаря и на её губах появилась улыбка.

Запечатываясь в голове Эбернети. Её глупая улыбка. Она никогда не улыбнётся ему так, даже если трижды стереть ей воспоминания. И это бесило, заставляя скрипеть зубами.

- Милая, - ведущий улыбнулся самой очаровательной улыбкой, от которой добрая половина населения Панема делала “ааахх”, падая в обморок.

- Здравствуй, Цезарь, - пролепетал Эбернети, - как я рад, что ты соизволил сойти с небес. Очень вовремя. Молодец.

- Не слушай, - Эффи обняла Фликермана, чувствуя напряжение бывшего ментора. Это забавляло. Она наконец почувствовала хоть что-то.

- Нам пора, - Цезарь снова улыбнулся, заглядывая в её слегка красные глаза.

***

Большие ворота не распахнулись. Хотя она так надеялась увидеть нечто грандиозное. Она хотела увидеть то, чего так боялись многие, обсуждали в полушёпоте, с опаской. Тюрьмы Капитолия, со всеми пыточными и подземельями, сейчас открывали перед ней свои… Свою калитку. Охранник отпер маленькую дверцу сбоку, пропуская через образовавшийся проход прямоугольный клочок света.

Умом Тринкет понимала, что поступает не совсем логично. И как бы она не хотела, но Эбернети был прав - они опасны и хотят её смерти.

Она все еще смотрела на яркий прямоугольник, и охранник потерял терпение:

- Ты идешь? - сказал он, ненавидя. Не Эффи, Нет. Скорее всё живое. - Может мне тебя подтолкнуть?

- Если не хочешь, можем уехать прямо сейчас, - тихо шепнул Цезарь.

- Нет, я в порядке.

Пару коридоров, несколько камер с заключенными. Она никогда не была заключенной. Даже в Тринадцатом.

Неожиданно, она вспомнила Китнисс, вспомнила как помогала ей снимать ролики. Сознание рисовало картинки. Она даже улыбнулась Фликерману. Наконец просветы в памяти.

- Мы пришли. Можешь, если не…

- Я в порядке, правда. Спасибо, Цезарь.

Дверь открылась. Девушка сделала несколько шагов внутрь.

Перед ней сидел мужчина. Глаза серые и безжизненные. Он скалился в остервенении.

- Ты! - прошипел он. Шаг к ней на встречу. - Испортила. Мне. Жизнь.

- Мне… мне жаль, - Эффи изумила его реакция, но она лишь склонила голову. Выражение лица заключенного не изменилось, та же ярость искажала черты.