_2017_10_18_09_57_03_451

Жаль я не могу так отряхнуться. Холодные капли текли по спине, волосы прилипли к лицу, ноги замерзли так, что я их просто не чувствовала. Ладно, не страшно. Сварю зелье от простуды. И…

И все-таки я погорячилась. Надо было попросить о помощи. Кого-нибудь. Гилмора, например.

– Фрррр?! – обернулась Чуфи. Дескать – давай вернемся. И…

– Да… Чтобы меня заперли, даже не выслушав.

– Ффффу…

Лиса кивнула. С имперским розыскником, ныне исполняющим обязанности ректора университета, она была знакома. И прекрасно понимала, что после нашего побега так оно и будет. Нет. Отступать нельзя.

Надо найти ответы на вопросы. В конце концов, до сегодняшнего дня моя самодеятельность приносила всем скорее пользу, чем вред. А нет, так пускай наказывают. Куда там они всех отправляют? В замок Олден? Ну, что ж… Познакомлюсь наконец с замечательным комендантом и его женой. Все так тепло о них рассказывают… Милейшие люди, судя по всему…

Так я себя подбадривала, пока шла к замку. К какому замку? Ах да. Замок…

Замок таял в тумане огромным серым чудовищем. Идти к нему было страшно. Но другого выхода не было.

Я старалась не терять из виду рыжее пятнышко, что в таком густом тумане было не просто. Что же произошло? Чуф выстроила портал. Но…куда? Это явно не Тирдания. Почему лисица привела меня сюда?

Зверек уверенно бежал впереди. Значит, знает зачем. Я задумалась. Вспомнила, как однажды, еще до поступления в университет, забрела в лес – искала золотник. Настойкой этого растения протирают шкафы, чтобы не завелись точильники – крошечные жучки, что превращают ткань и бумагу в пыль. Там, в тени деревьев, нашла лисенка с переломанным позвоночником. Принесла домой. Вылечила. Выходила. С тех пор Чуф со мной. В детстве это был…обычный дикий зверек. Грыз мебель. Ел курицу. А потом как-то… Превратился в человека. Друга. Когда я начала слышать ее мысли? Не помню…

– Потом вспомнишь… Сейчас будь добра, мысли услышь!

– Чуф?

– Фырррррррррр… Тяф! Тяф-тяф!

– Что? Ты…Чуф, ты в своем уме? Я ж не лисица! Я не полезу…Туда…

Мы стояли довольно далеко от замка, хотя отсюда он был виден уже лучше. Страшный. Мрачный. Неприветливый… Идти туда не хотелось. Еще меньше хотелось лезть в узкую нору, перед которой остановилась лисица. Может, это просто инстинкт? Лисы живут в норах…

– По-другому в замок не попасть. Хочешь вернуться? – прошелестело в голове.

Я посмотрела в изумрудные глаза. В них была решимость. И какая-то боль. Эта боль появилась недавно. Уже дня три как Чуфи перестала исчезать по ночам. Все время была рядом. Я связывала это с плохой погодой и слабостью Жаннин, балующую ее куриными ножками. А может, дело не в этом? Надо идти.

– Фырррррррррр….

И мы нырнули в темную, плохо пахнущую нору. Ползти пришлось недолго – скоро лаз расширился, можно было уже передвигаться, согнувшись, а когда дошли до лестницы, ведущей вниз, и вовсе выпрямиться во весь рост.

Темно. Хорошо, что Чуфи видит в темноте. Наконец мы вышли к небольшой двери, за которой горели факелы. Отсветы огня были хорошо видны сквозь маленькое окошко с железными прутьями. Как… В камере. А может это и есть…

Стало страшно. Надо, наверное, открыть эту дверцу. А вдруг там…кто-то есть?

– Открывай! Там нет людей. Я не чувствую…

Чуфи от нетерпения стала рыть лапками землю. Ну хорошо, хорошо. Пошли…

Никого, и правда, не было. Никого из людей. В камерах по обе стороны узкого каменного коридора томились… лисицы! Но не такие, как Чуфи. Звери были серые, худые. В железных ошейниках шипами внутрь. Запекшаяся кровь. Серебряные обручи на лапах… Этот же сплав используется в кандалах, блокирующих магию, вспомнила я курс по судебному целительству. Зачем блокировать магию… лисицам?

– А ты, и правда, не понимаешь?

Взгляд Чуфи на мгновение стал настолько человеческим, что… Это, видимо, от недостатка кислорода. Здесь душно. У меня галлюцинации…

Вдруг узники заметались! Они стали рычать, выть, тяфкать, бросаться на железные прутья, разбивая морды и лапы в кровь… Что? Что случилось? И тут я поняла, что. Они увидели…меня.

– Тихо…Тихо, милые. Кто же вас так? Что случилось?

Тринадцать потрепанных животных. Каждый зверь – в одиночной камере. Один, самый крупный – с ярко-синими глазами…

Холод сковал позвоночник, сердце сжалось. Раймон?!

– Что за шум? – голос показался знакомым…

Я отступила в тень.

– Тихо! Заткнитесь!

Фигура застыла напротив камеры, где сидел синеглазый. Зверь взвыл, отлетел к стене. Стук железного ошейника о камень…

Все стихло. Я стояла, боясь пошевелиться. Чуфи куда-то исчезла. Чья-то сильная рука схватила за плечо, я закричала…

…

Боль в голове. Запястья…чем-то стянуты. И голос. Голос… Генри Бриггса:

– Ну, здравствуй, Рене. Как тебе мой мир? – спросил преподаватель истории столичного университета. Был он похож, и не похож на себя прежнего. Стал рыжим, как…Тирд?!

– Это… Тирдания? – горло саднило, видимо, от крика.

Он отрицательно покачал головой:

– Нет. На родину как-то не тянет. Там упорядоченно. Слишком правильно. И слишком… скучно. Эта вечная патетика, что надо врачевать не только тела людей, но и их души!