2012. Танго для Кали

— Конечно, — кивнул Калина. — Ты хотел бы спасти всех?

— Нет, конечно! — Баал даже перевернулся и сел. — Мусор-то зачем? Я знаю, сколько здесь пустышек.

— То есть жизнь живого существа для тебя не святое? — гнул свою линию Александр.

— Смотря какого, — упрямо повторил Мирон. — Изрядную часть живых, называющих себя разумными, самое то спалить в катастрофе. Планета очистится.

— И это говорит светлый? — Калина картинно поднял брови, изображая величайшую степень удивления.

— А что? — не понял Мирон, потом задумался и подтвердил: — Ну да, как-то не очень.

— Тебя это не удивляло?

— Мне это казалось нормальным. Это просто должное положение вещей. Как-то так.

— Итак. — Калина поднял палец, привлекая внимание. — Что мы имеем? Каждый из вас получил осознание своего истока, своей Силы или своего Начала — как бы это ни называть. Ваши Силы оказываются противоположными друг другу, они воюют и дополняют друг друга одновременно. Так?

— Так, — кивнул Баал.

Люминос молча слушал.

— После этого каждый из вас начинает действовать, и действует в манере, способом или по принципу прямо противоположному своей обнаруженной сути. И никто не находит это странным. Вам обоим кажется, что всё идёт «как должно»? Так?

— Так, — опять согласился Мирон.

— А может быть, это действительно так?

— Ты хочешь сказать… — начал Леонид, но Калина не дал ему закончить:

— Я хочу сказать, что вы действовали совершенно правильно! Потому что только таким образом можно соблюсти равновесие. Понимаете?

Его товарищи ждали продолжения, и Саше пришлось продолжать:

— Имеются две глобальные Силы, противостоящие друг другу. Они обе могут оказать решающее влияние на ход событий в наш непростой момент. Но противостояние может привести к катастрофе. Катастрофа никому не нужна, её-то как раз и нужно всем удержать. Необходим сдерживающий фактор, нечто, приводящее к равновесию. Это ясно?

— Ясно, — поддержал Люминос.

— Тогда вам должен быть понятен смысл рокировки. Ребята… — Саша вздохнул. — Получается, что каждый из вас представляет не ту Силу, которой является, а прямо противоположную. Тёмный — представляет светлых, а светлый, наоборот, — тёмных. Это даёт наилучший двигатель для ваших действий.

«Ребята» потрясённо молчали. Они сначала отшвырнули эту бредовую мысль как совершенно невозможную, потом нашли подтверждающие её факты, потом подумали, что в этой идее что-то такое есть, и, наконец, согласились, что это единственно возможное и верное решение в такой ситуации.

— А ты тогда за кого? — спросил Калину Мирон.

— Ни за кого. То есть за всех. Только за всех вместе. Я тут говорил о равновесии, в общем, это тоже особая Сила. Чтобы получились весы, нужны не только чашки, но и рычаг, на котором они будут висеть, понимаете? Или единства не выйдет. Так что это вы — тёмные силы, светлые силы, а я — просто Калина.

Калина улыбался так открыто и бесхитростно, что Мирон и Леонид покатились со смеху.

— Ладно, — отсмеявшись, продолжил разбор Леонид. — Хорошо, пусть мы представители. Мы знаем, кого представляем, — замечательно. Но — где и перед кем мы будем это всё представлять? Или это просто игра получается, ролевая игра в магию. То есть туфта.

— А мне почему-то кажется, что перед кем — найдётся. — Теперь Калина говорил медленно, словно через силу. — Чёрный пообещал тебе контакт. Неужели ты думаешь, что он говорил о дурных снах?

Люминос не нашёл, что можно на это ответить.

По всему, разговор был завершён. Они, немного оглушённые открытым вдруг пониманием, быстро покидали в амфибию пенки, оглядели, не остался ли какой мелкий мусор, и забрались в кузов. Баал оттолкнулся от камня, Люминос осторожно запустил движок.

— Азимут! — напомнил Мирон.

— Держу, — отозвался Леонид, не отводя глаз от стрелки компаса.

Вездеход медленно двигался в спокойной воде, которая теперь была совершенно невозможного лимонного цвета. Но вот что-то дрогнуло, мимо машины проскользнули тени камней — и она уже качалась на вполне обычных, серых волнах карельского озера. Два камня остались точно по обоим бортам позади.

Антон и Матрёна приблизились к человеку в красном. Он смотрел на них так, как смотрит энтомолог на бабочку на игле, и одновременно — как смотрит дракон на жертвенную принцессу: и жалко, а придётся есть — куда деваться.

— Вы прибыли сюда добровольно? — прозвучал первый вопрос.

— Да, — уверенно отвечал Антон.

— Да, — кивнула Матрёна.

— Известно ли вам, что Человечество вот уже сто пятьдесят миллионов лет, со времён «гибели» наших прародителей, занимается изучением эволюционных тупиков?

— Нет, — качнул головой Антон.

— Мы не знали, но предполагали что-то подобное, — поддержала девушка.

— Правильное направление одно, а гибельных — множество, — продолжал человек. — Эволюционные тупики обладают одним неприятным свойством: ради того, чтобы убедиться, что избранный путь — очередной тупик и ничего более, Человечество должно оставить в нём порядка девяноста девяти процентов своей численности (людей, которые обжились в этом тупике и уже не хотят из него выходить). Учтите это.

— Да, хорошо. — Они согласно кивнули.

— Дайте мне ваши руки.