_201.DOCX

Накануне мы уснули счастливыми, наполненными жизнью и такими заманчивыми перспективами, а проснулись обездоленными.

Как будто каждому из нас этой ночью был прочитан приговор, о котором никто ничего не знал, а он, приговор, уже висел над нами, отметив каждого своей страшной печатью.

Возвращение

...Руины... Руины...

Я стоял среди них и не верил своим глазам.

Улицы не было. Был лишь ее прах, который можно было узнать только по шпилю на башенке дома, там, напротив, где когда-то заканчивался силуэт крыш на фоне неба, где заканчивалась улица, переходящая в площадь. Было светло; дома не бросали теней на улицу: домов не было.

Было тихо. Десятки и сотни людей бесшумно работали среди руин.

Молча собирали люди обломки домов, без слов, без звуков, и это было страшнее, чем если бы над руинами разносился плач.

Наверное, он уже прокатился над городом и затих здесь.

Трамвай в тот день не ходил. Утро было серым, и улица, ведущая к городу от вокзала, выглядела как лицо близкого человека: осунувшимся и постаревшим в разлуке.

Я медленно тащился, не отдавая себе отчета в том, что я, наконец, в Киеве. Не верилось. Это, казалось, уже давно стало достоянием воображения. Как во сне: скорее, скорее и – ни с места.

Скорее, чтобы взглянуть на окна того дома. Темные окна темны по-разному: те, что за светомаскировкой темны иначе, чем те, за которыми никого нет.

Одни темны, другие мертвы. Хочется оглядеться, глазами поздороваться с хмурыми домами и незрячими окнами, но – нельзя. Ничего нельзя, пока не подвергся я главной экзекуции – экзекуции родного дома.

...Вон те два окна на втором этаже.

И балкон.

...А каштан перед домом вырос.

Наверное, когда он оденется листьями и цветом, с балкона можно будет дотянуться до ветки. Но это будет в мае, а сейчас ноябрь...

Я стою внизу перед домом и разглядываю что-то под ногами: ступеньку перед входом. И количество щербинок по краю.

Хожу по кромке тротуара и что-то слушаю в гулкости булыжной мостовой. Разглядываю асфальт, как будто можно разглядеть, кто шел, кого вели, а кого тащили.

А в подъезде что? Ничего. Трещины на стенах. С маленькой дочкой – игра была: на что похоже пятно на краске? Где-то здесь был слон без хобота. Не знаю, где.

О чем я думаю? Что за фокус – моя психика?

В подъезде остался знакомый запах. Не совсем тот, но все-таки узнаваем. Раньше здесь больше пахло съестным.

На первом этаже жили врачи. И кажется, по фамилии... не помню.

(А почему – жили?)

...И мама всегда шутила: мы знаем, что у них на обед. По запаху.

Но почему – жили?!