2000 № 06

Я шел на встречу к депутату Титову, чей рабочий кабинет находится на 15-м этаже здания Думы. В крохотной комнатке стояли четыре стола: за самым большим сидел Титов, а рядом — его помощники. Сразу стало легко и просто, потому что официоз убивает искренность, а этого я боялся. Оказалось, напрасно.

У Германа Степановича я застал ходоков с одного из космических предприятий. Они пришли к «своему» депутату, чтобы тот помог выбить у «начальства» (имелось в виду правительство и руководство Российского космического агентства) финансирование орбитальной станции «Мир», чтобы она полетала еще пару лет. Реакция Германа Степановича оказалась неожиданной для посетителей.

— А вы думали о перспективе? — начал он.

— Россия будет работать на Международной космической станции, следовательно, ее создание должно быть профинансировано. Из семи членов экипажа станции трое могут быть нашими… Значит, нужно сделать для нее хороший модуль, в котором будут использованы новейшие технологии и самая современная аппаратура… Да, в это время мы не сможем посылать в космос длительные экспедиции, будем летать только на сборочные работы и на стыковки. Но через два-три года мы сделаем модуль и начнем эксплуатировать его на орбите. А для этого те средства, которые сейчас выделяются на космонавтику, нужно вкладывать в наше будущее — Международную космическую станцию, а не в прошлое. Бесспорно, «Мир» — замечательная станция, достижения космонавтики, связанные с ней, поистине выдающиеся. Я согласен, что можно продлить работу на «Мире» еще на два-три года.

Но в этом случае мы безнадежно отстанем в освоении Международной космической станции. На оба проекта денег у России нет. Значит, мы обязаны сделать выбор: я считаю, что он должен быть в пользу МКС…

Я увидел прежнего Титова, которого знал четыре десятка лет и с которым, к сожалению, в последние годы встречаться приходилось редко. К счастью, добрые товарищеские отношения время не стирает, в потому наш разговор был откровенным, честным и прямым. Впрочем, общение с Германом Титовым иным и быть не может, хотя не всем это нравилось и нравится…

Не люблю патетики, но сейчас удержаться не могу. Государственная Дума должна гордиться тем, что среди ее депутатов есть такой человек, как Герман Степанович Титов. Волею судеб вместе с Юрием Гагариным и друзьями по первому отряду космонавтов он стал символом XX века, его величием. Правителей потомки и не вспомнят — будут истерты временем их имена, а первопроходцы живут вечно…

Я спросил Германа:

— Кто и что больше всего радует сейчас в жизни?

— Семья. Раньше я не видел ни жену, ни дочек. Жизнь проходила в вечных заботах, на колесах. Домой приезжал только поспать. Дети выросли незаметно…

— Как у них жизнь складывается?

— Они у меня «послеполетные»: родились в 1963 и 1965-м. Старшая, Татьяна, закончила экономический факультет Института международных отношений. Работала а Министерстве внешней торговли, там и суженого нашла… Для меня радость— рождение внука Андрюшки. А младшая дочь, Галя, закончила Институт военных переводчиков, вышла замуж за дипломата. Сейчас — представитель ООН по делам беженцев здесь. Жена до пенсии работала в Институте военной истории в авторском коллективе по заключительному тому Великой Отечественной войны… Сейчас выращивает цветы.

— Получается?

— Ей нравится. И мне тоже… В общем, все в семье сложилось нормально, и это самая большая радость для меня.

— Я не хочу останавливаться на том, что широко известно и о чем можно прочитать в книгах о первых космонавтах. Но у меня такое ощущение, что Герман Титов прожил не одну, а несколько жизней. Это действительно так?

— Пожалуй! Первая — жизнь летчика. То, что было до полета. Я всегда говорю, что у меня два дня рождения. Первый — 11 сентября 1935 года, когда я появился на свет. И второй — 6 августа 1961 года, когда весь мир узнал, что есть такой космонавт — Титов.

— Значит, вторая жизнь — космонавт. А третья, судя по всему, — летчик-испытатель… Известный всему миру человек вдруг «исчезает», и я с удивлением узнаю, что Герман Титов решил испытывать новые машины. Неужели космос разочаровал?