2.Недели Триоди Цветной

Торопливо зачерпнув при помощи длинной веревки воды, она быть может собиралась поскорее удалиться от колодца, как вдруг томно сидевший у колодца Христос сказал ей: “Дай мне пить!” — “тени-на ли лиштое!” По одежде и языку (самаряне говорили — листое) женщина сразу увидела, что Он иудей и удивленно заметила Ему: “как Ты, будучи иудей, просишь пить у меня самарянки? ибо иудеи с самарянами не сообщаются.” Ей известны были очевидно казуистические тонкости иудейских книжников, которые допускали еще возможность пить воду прямо из самарийских колодцев, но считали осквернением пить ее из рук и сосудов самарян. Но Спасителю важна была не эта вещественная самарянская вода, a другая вода, о которой не имели и понятия велеученые книжники, именно вода духовной жизни, которая утоляет жажду духовную. Он видел, что бедная грешница, со своей доброй восприимчивой душой, страдала от этой жажды более, чем от жажды телесной, и потому-то Он и заговорил с ней, — “носимый херувимами, как поется в церковной песни, заговорил с женой блудницей, землю повесивший на водах и изливающий источники и озера вод, просил пить” y презренной самярянки.

Как пастырь добрый, Он хотел спасти эту заблудшую овцу, и желая направить ее на разумение высшей истины, сказал ей: “если бы ты знала дар Божий, и Кто говорит тебе: дай Мне пить, то ты сама просила бы y Heгo, и Он дал бы тебе воду живую.” Этот ответ удивил самарянку своей загадочностью, и она не знала, что это значит. Но эта загадочность вместе с тем и затронула её любопытство, и когда Христос пояснил дальше, что находящаяся в Его распоряжении “вода живая” имеет способность навсегда утолять жажду, то бедная грешница и действительно попросила y Heгo этой таинственной воды, но только для того, чтобы ей “не имет уже жажды и не приходить сюда черпать.”

Но теперь пора уже было яснее показать женщине, с Кем она сподобилась беседовать, и Христос прямо затронул её совесть, когда заговорил о её муже. Бедная грешница растерялась от этого всепроницающего намека, раскрывшего тайну её греховной жизни, и невольно осознала, что беседующий с ней есть пророк, и в это самое время молниеносно озарила её душу мысль, уж не права ли иудейская религия, от которой могут являться такие пророки. Как бы желая замять вопрос о своем муже, она переходит к другому вопросу, из-за которого постоянно шел ожесточенный спор между её народом и соотечественниками Того, с Кем она говорила, — вопрос, который был причиной их непримиримой вражды. Случай свел ее с великим учителем или пророком: нельзя ли было воспользоваться им для улаживания бесконечного спора между иудеями и самарянами о том, что собственно — Иерусалим, или Гаризим должно считать священнейшим местом на земле? Христос кратко разъяснил ей, что преимущество на стороне иудеев, — но не безусловное. “Поверь Мне, сказал Он, что наступает время, когда и не на горе сей, и не в Иерусалиме будете поклоняться Отцу. Истинные поклонники будут поклоняться Отцу в духе и истине; ибо таких поклонников Отец ищет Себе. Бог есть Дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине.”

Эти слова, сказанные бедной, грешной женщине у колодца, составили целую эпоху в истории духовной жизни человечества. Дотоле мир поделен был на враждебные группы, из которых каждая, считая себя лучше всех других, молилась только своему Богу и только на определенном месте. Отсюда бесконечная вражда и соперничество, которые делили людей на бесчисленное множество враждебных лагерей, готовых постоянно разрушать и убивать тех, кто не принадлежал им и кто молится на какой-нибудь другой горе или в другом городе.