1978, Предварительный заезд

Я проводил гостя в прихожую, помог надеть пальто, открыл парадную дверь и стал смотреть, как он с непокрытой головой идет сквозь туманную дымку к поджидающему его «Даймлеру» с водителем. Когда под колесами машины захрустел гравий подъездной аллеи, я вздохнул, раскашлялся и вернулся в дом.

По винтовой лестнице в стиле регентства спустилась Эмма, облаченная в вечерний наряд для пятницы, переходящей в уик-энд: джинсы, клетчатая ковбойка, мешковатый свитер и тяжелые ботинки. Мне пришло в голову, что, если дом простоит достаточно долго, девушки двадцать второго века будут казаться на фоне этих изящно закругленных стен инопланетянками.

- Как насчет рыбных палочек и телевизора? - спросила она.

- Сойдет.

- У тебя опять бронхит?

- Он не заразный.

Эмма не останавливаясь проследовала на кухню. Достаточно было провести с ней совсем немного времени, чтобы забыть о стрессах минувшей недели. Я привык к ее внезапным появлениям и резкому неприятию моих ухаживаний в первые несколько часов и давно уже не пытался изменить ситуацию: до десяти она не станет целоваться, до полуночи - заниматься любовью, но, когда начнет, не остановится до субботнего чая. Воскресенье мы проведем в невинных удовольствиях, а в понедельник; в шесть утра, она уедет. Леди Эмма Лаудерс-Аллен-Крофт, дочь, сестра и тетка герцогов, обладала, по ее собственным словам, «характером трудящейся девушки». У нее была постоянная работа без всяких скидок в суматошном лондонском универмаге. Там, на втором этаже, она помогала торговать постельным бельем, хотя это и не соответствовало ее общественному положению. Эмма обладала незаурядными организаторскими способностями и отчаянно боялась сделать карьеру. Причины этого крылись в ее школьных годах, когда в дорогом пансионе для юных высокородных леди она набралась пламенных левых идей о том, что принадлежность к элите определяется мозгами, а работа собственными руками есть самый благородный путь в рай. Ее теперешнее стремление к жертвенности казалось таким же сильным, как и прежнее, принуждавшее ее к годам изматывающей работы официанткой в кафе.

Вне всякого сомнения, она бы зачахла без работы, но с таким же успехом могла запить или стать наркоманкой.

Я верил - и она об этом знала, - что способности и неукротимая энергия дадут ей хорошую жизненную подготовку или, по крайней мере, приведут в университет (ибо у нее, кроме пары рук, были еще и мозги), но приучился держать язык за зубами. Эта тема относилась к одной из многочисленных закрытых для мужчин областей, и затрагивать ее означало нарываться на скандал.

«Какого черта ты связался с этой полоумной поварихой?» - неоднократно спрашивал мой сводный брат. Не стоило ему объяснять, что щедрая трата жизненной энергии, которой мы занимались во время совместных уик-эндов, была куда полезней для сердца, чем его скучные ежедневные пробежки. Он все равно бы не понял.

Эмма рассматривала содержимое холодильника. Свет падал на ее красивое лицо и густые платиновые волосы. Ее брови и ресницы были такими светлыми, что, когда они не были накрашены, их можно было просто не заметить. Иногда ее глаза сверкали как солнце, а иногда, как этим вечером, она позволяла природе одержать верх. Это определялось преобладавшим в данный момент направлением ее мыслей.

- У тебя нет йогурта? - недоверчиво спросила она. Ненавижу диету…

На всякий случай я заглянул в холодильник.

- Нет, и не будет.

- Лососина, - заявила Эмма.

- Что?

- Морская капуста. Прессованная. В таблетках. Очень полезно для тебя.

- Не сомневаюсь.

- Добавить яблочный уксус. Мед и выращенные в натуральном грунте овощи.

- Авокадо и сердцевина пальмы подойдут?

Она хмуро посмотрела на кусок голландского сыра.

- Это все импорт. А его следует ограничивать. Нам нужна замкнутая экономика.

- Икры тоже не будет?

- Икра - это аморально.

- А если ее будет много и она будет дешевая, это тоже будет аморально?

- Не спорь. Чего хотел твой посетитель? Это кремовые карамельки к завтраку?

- Да, - подтвердил я. - Он хотел, чтобы я поехал в Москву.

Эмма выпрямилась и уставилась на меня.

- Не смешно.

- Месяц назад ты сказала, что карамельки с кремом - это пища богов.

- Не прикидывайся дураком.

- Он сказал, что хочет, чтобы я поехал в Москву. Но не затем, чтобы учиться марксистско-ленинской философии.

- А зачем? - спросила Эмма, медленно закрывая дверцу холодильника.

- Они хотят, чтобы я нашел кого-то.

Но я не согласился.

- Кто хочет?

- Он не сказал. - Я повернулся к ней спиной. - Пойдем в гостиную и выпьем. Там разожжен огонь.

Она прошла вслед за мной через прихожую и уселась в большое кресло, держа в руке бокал белого вина.

- Как насчет поросят, гусей и кормовой свеклы?