1941 – Бои местного значения

Его 120-й отдельный артиллерийский истребительно-противотанковый дивизион 45-миллиметровых пушек, дислоцированный в Августове, как и практически все остальные части первого эшелона Красной армии, война тоже застала, что называется, со спущенными штанами. Из трех батарей (по шесть орудий) одна была задействована в боевой учебе и находилась вне расположения дивизиона, на артполигоне, а две другие имели сильную недостачу средств тяги. Причем не только положенных по штату гусеничных бронированных пулеметных тягачей «Комсомолец», но даже обычных тягловых лошадей, коих на весь дивизион было едва ли треть от необходимого количества и которых почти всех накануне выделили для обеспечения красивой, с показным шиком, буксировки убывающей на артполигон батареи (там ожидалось высокое начальство, ну и вот…). Да и боеприпасов в месте дислокации дивизион имел не более полутора-двух боекомплектов на орудие, остальные на складах, до которых нужно было еще добраться. Но тут уж было ничего не поправить, и обе оставшиеся батареи дивизиона приказом командира 27-й стрелковой дивизии выдвинулись навстречу наступающему противнику, где приняли бой в составе пехотных частей дивизии, в условиях постоянных обстрелов вражеской тяжелой артиллерии и бомбежек немецких пикировщиков.

Его батарея была развернута на стыке двух пехотных полков, и в стык этот с маниакальным упорством ломилась всей своей легкой бронетехникой полнокровная немецкая пехотная дивизия. Ломилась по науке, перемежая атаки брони и пехоты артподготовкой, а потом и налетами пикирующих бомбардировщиков. В этих непростых условиях батарея капитана Давыдова проявила себя достойно – не зря он своих бойцов постоянно гонял, нормативы развертывания, окапывания и смены позиции перекрывая, да, в условиях постоянной нехватки учебных боеприпасов, «вхолостую» тренируя наводчиков в быстром наведении и смене целей. Танков на их участке не было, но броневиков и мотоциклов с пулеметами уничтожили не менее десятка, да и по наступающей пехоте осколочными снарядами отметились неплохо, командир полка хвалил.

Вот только ни его сорокапятки, ни 76-миллиметровые полковые пушки, да еще и с очень ограниченным боекомплектом, не смогли эффективно противостоять гаубичной артиллерии крупных калибров из состава штатных средств огневой поддержки немецкой пехотной дивизии, а потом еще и бомбежке вражеских пикировщиков. Очень хорошо, кстати, в бою себя проявили полковые 120-миллиметровые минометы, но, опять же, боеприпасы к ним быстро кончились, подвоза не было, а потом налетели пикировщики…

К вечеру первого дня боев, когда части 27-й стрелковой дивизии под угрозой окружения начали отход, от всей батареи капитана Давыдова осталась единственная исправная пушка с четырьмя снарядами, а еще примерно половина личного состава, частью раненого, и две лошади, да и то одна из них не тягловая, а верховая, транспортное средство самого командира батареи. Вот им, этим несчастным животинам, и пришлось тянуть за собой все, что Давыдов решил вытащить с поля боя при отходе. Тягловой досталась пушка с чудом уцелевшим передком, а верховой, несмотря на ее явное возмущение, пришлось тащить новенький 120-миллиметровый миномет, который тоже один остался от полковой минометной батареи, воевавшей неподалеку, и бросить который у Давыдова не поднялась рука. Так и шли, толкая пушку и миномет наравне с уставшими лошадьми и прирастая по дороге отбившимися от своих подразделений бойцами. Шли, потихоньку наполняясь недоумением и злобным разочарованием: где наши части? Где они, успевшие развернуться и подготовиться к встрече врага, части второго эшелона прикрытия госграницы?! Где мощная корпусная артиллерия, где крупнокалиберные 152-миллиметровые гаубицы, способные своим губительным огнем остановить любого противника?!

Так и не встретив организованной обороны, вчера утром встали на дневку. Давыдов решил для себя, что отступающие налегке пехотные части они со своим обвесом точно не догонят, только из сил окончательно выбьются. Да и лошадям отдых нужен, а то еле копыта переставляют, бедняги. Его бойцы распрягли лошадей и провалились в тяжелый сон, а сам Давыдов заснуть не мог. Устало вытянувшись на еловом лапнике, он перебирал в памяти события первых дней войны, а также предшествовавшие им события последних лет. Как, дьявол его забери, как так получилось, что его любимая артиллерия, самый мощный и важный род войск, бог современной войны, – и это не его слова, это сам товарищ Сталин весной этого года на приеме в честь выпускников военных академий сказал, – так вот, как же так получилось, что артиллерия с началом войны себя так жидко и вонюче проявила?! Выходит, все, чему учились и к чему готовились перед войной, зря?!