1917 Февраль ↔ Октябрь. Две революции — два проекта

Трудный ХХ век Россия прошла, ведомая этим культурно-историческим типом, получившим (в среде его конкурентов бытует негативный, но выразительный термин homo sovieticus). Советские школа, армия, культура помогли придать этому культурно-историческому типу ряд новых качеств. В критических для страны ситуациях именно эти качества позволили СССР компенсировать экономическое и технологическое отставание от Запада. Мы можем описать социальный портрет людей советского типа с их культурой, ценностями, способностью к организации, к трудовым и творческим усилиям. Его символами стали такие понятные монументы, как «Рабочий и колхозница» (Москва) и памятник «Воину-освободителю» (Берлин).

Появление этого культурно-исторического типа — не природный процесс, это результат огромной работы разума, творчества и строительства. В России был создан редкий институт: культуру высокого, «университетского» типа открыли для массы трудящихся, их не стали отделять от элиты характером культуры — именно то, о чем мечтали русские просветители. В советское время уже как государственная программа началось это «общее дело» — снятие классовых различий через освоение единого языка и мира символов. Способность русской культуры к синтезу известна. Это, кстати, Запад и привлекало Россию, и питало его русофобию. А. де Кюстин в своей книге «Россия в 1839 году» писал: «Нужно приехать в Россию, чтобы воочию увидеть результат этого ужасающего соединения европейского ума и науки с духом Азии». Это и есть евразийская цивилизация.

Что из этой истории важно для осмысления нашего нынешнего кризиса? Огромный изъян наследия советской символической сферы состоит в том, что из нее устранили функцию обдумывания и переживания поражений и ошибок наших революций. Этой чисткой занимались ортодоксальные марксисты, после войны пытался модернизировать картину мира Хрущев — он разрушительно представил советский проект начального этапа, затем выступили «шестидесятники» и диссиденты — постепенно подтачивая легитимность СССР вообще и особенно послевоенного этапа. Беспристрастного анализа и конструктивной критики не было. А ведь поражения и ошибки — незаменимый источник знания и зародыши важных инноваций.

Даже от родных из прежних поколений, которые строили СССР, воевали в Гражданской войне и Отечественной, в 1960-1970-е годы нам было трудно получить внятное объяснение логики драматических или ошибочных решений, или причин провала в предвидении — как тогда нам, таким образованным, представлялось. Почему старикам трудно было объяснить? Как будто кто-то, когда-то давно, запретил разглашать эту сторону истории. Именно в методологии изучения проекта и процессов Октябрьской революции, создания для него адекватного понятийного аппарата, науку и образование поразил застой. А эта большая система может или развиваться — или деградировать.

В результате советское общество и государство не справились с задачей обновления средств легитимации общественного строя. В процессе смены поколений не смогли обеспечить преемственность в ходе смены культурно-исторического типа, которая происходила в ходе быстрых изменений и совпала с кризисом выхода общества из мобилизационного состояния 1920-50-х годов ХХ в. Мировоззренческий кризис стал предпосылкой краха СССР.

Общности, бывшие конкурентами или антагонистами советского человека, были после Гражданской войны «нейтрализованы», подавлены или оттеснены в тень, поэтому опасности не чувствовали. Они, однако, пережили трудные времена и вышли на арену, когда советский тип стал сникать и переживать кризис идентичности (в ходе послевоенной модернизации и урбанизации). Среди этих набирающих силу общностей вперед вырвался культурно-исторический тип, проявивший наибольшую способность к адаптации. Его можно назвать, с рядом оговорок, мещанством.

Утрата культурной гегемонии советским культурным типом — важный урок истории и актуальная для России проблема обществоведения. В общем, советский культурно-исторический тип сник в 1970-80-е годы, а потом был загнан в катакомбы. Господствующие позиции заняло мещанство, в том числе криминализированное. Эта смена культурно-исторического типа и предопределила резкую утрату жизнеспособности России как цивилизации. Сейчас он — молчаливое большинство, хотя и пережившее культурную травму. Всем важно понять структуру актуального российского общества под этим углом зрения. Как раскололось успокоенное «застоем» общество, по каким линиям экзистенциальных противоречий?