174c8bda-ed46-49bf-97f6-65ff36b29792

Вообще-то прошлой ночью было довольно прохладно, даже в мешке. Но во сне я часто

высовываю из-под одеяла ноги или руки, отбрасываю его в сторону и не закрываюсь пол-

ностью только потому, что мне лень. Тут, на природе, из мешка не вылезешь, но насколько

смогла, вниз я его стянула.

Не знаю, отчего я проснулась. Просто так получилось - я крепко сплю, а буквально через

секунду открываю глаза.

И не закричала я не потому, что сразу его узнала, а потому, что захлебнулась воздухом, а

чуть позже, когда узнала, кричать уже не было смысла.

Парфен сидел рядом со мной на корточках, упираясь руками в землю и, наклонившись

вперед так сильно, что просто нависал сверху. Я увидела его широко раскрытые глаза, со сме-

шанными в единое зрачками и радужкой, блестящие, как будто живое приклеили к куску ват-

мана, изображающего лицо, и крепко сжатые губы, и только потом поняла, что он выглядит

как существо, не имеющее разума. Вначале я боялась вздохнуть, а когда, наконец, смогла,

вздох прозвучал громко и дико. Его глаза чуть расширились, губы разомкнулись - и он снова

замер. Каждая мышца в его теле была напряжена и готова к внезапному рывку. Потом я по-

шевелилась, поворачивая голову – и он не отреагировал. Странный фиолетовый свет, который

испускали местные цветы, окрашивал его плечи и голову широкими мазками.

Интересно, а кисейцы страдают лунатизмом? Как-то не похоже его поведение ни на что

другое. И хотя от его взгляда меня то и дело окатывало тем предвкушением, которое сулит до-

вольно близкое знакомство с симпатичным молодым человеком, мне нельзя его трогать, а он

трогать меня всѐ же не собирается. Честно говоря, больше похоже, что он собирается на кого-

то охотиться, в прямом смысле этого слова, то есть догнать, придушить и съесть.

И всѐ равно – мои инстинкты твердили, что он думает совсем о другом.

Потом мне, как это ни пошло звучит, захотелось застонать, закричать, сделать хоть что-

нибудь, чтобы он или решился, или не дразнил меня своим видом! Это свинство, между про-

чим. Я никогда себе не позволяла никого дразнить, если не собиралась знакомиться ближе. Я

всегда была честна, даже в ущерб себе. И как же карма? Почему она оборачивается против ме-

ня? Почему он смотрит так, будто единственное, чего хочет, это прижать меня к земле своим

телом – и при этом ничего не делает?

- Парфен, - наконец, выдавила я и сама услышала в своѐм голосе укор вселенской скорби.

Ну как так можно?

Он мгновенно отпрыгнул в сторону, а потом резко поднялся на ноги. Его грудь высоко

поднималась, и теперь он смотрел на меня по-другому, вполне трезвым взглядом. Фиолетовые

мазки света подтвердили, что его мышцы полностью расслабились.

Очнулся.

Стало досадно, и я даже немного разозлилась.

- Что ты делаешь? – спросила я.

Просто поразительно, каким разочарованием меня окатило, когда стало понятно, что Пар-

фен не собирается ко мне прикасаться, теперь уж точно.

Не знаю, когда он вернулся с купания, но на нем была новая футболка, отличающаяся от

старой только отсутствием дырок, и, видимо, новые перчатки, которые он уже отряхивал от

мусора, приставшего во время, пока он упирался руками в землю прямо возле моего тела.

- Извини, - шѐпотом сказал он.

- За что?

Знаю я, за что! А слабо признаться?

Ага, а теперь будем делать вид, что не расслышали вопроса. Парфен молча ушѐл к своему

мешку, устроился в нѐм, повернулся ко мне спиной и собрался спать.

Не помню ни одного момента из своих прошлых туристических ночѐвок, когда бы мне

хотелось забраться в чужой спальный мешок. А сейчас хотелось, так сильно, что меня даже

потряхивало. Вот как это выглядело бы со стороны: если сбросить свой мешок и быстро про-

бежать разделяющие нас три метра, а потом, пока он не успел отреагировать, откинуть край

его мешка и забраться внутрь, вплотную, так близко, чтобы прижаться грудью к его груди, и

отталкивать меня или отстраняться самому будет просто некуда, поэтому его руки сразу же

смирятся с текущим положением дел и вместо этого сожмут меня, поднимут мою футболку и

проведут по спине, и скользнут ниже…

Ой, это я так восторженно вздыхаю? Палево какое…

Он не пошевелился.

Надо спать. Я почти силой заставила себя отвернуться. Всѐ будет хорошо, обязательно

будет, вот уже завтрашней ночью, третей по счѐту, он не сможет от меня отойти. Непонятно

откуда, но я знаю это совершено точно. Остается только потерпеть.

Ненавижу терпеть!

И чтобы зря не мучиться мечтами, переключимся на что-нибудь нудное. На программу

1С, к примеру, где сам чѐрт ногу сломит. Вот, помниться, у меня никогда не получалось сде-

лать так, чтобы цифры из того столбика совпадали…

И в этот раз беспроигрышная привычка думать о работе не подвела – я и сама не замети-

ла, как перестала мечтать о Парфене и заснула раньше, чем цифры отчѐта переместились на

своѐ законное место.

Утро наступило рано и довольно неожиданно – раздался звонок связи.

Парфен, не теряя ни секунды, сел прямо в мешке и машинально ответил. Я перевернулась