174c8bda-ed46-49bf-97f6-65ff36b29792

при виде тридцати семи требований, одно другого возмутительней. Никогда не забуду эту

цифру – она запечатлелась в памяти навечно. Однако само воинственное настроение вспом-

нить удалось не сразу. Я сощурила глаза и задрала подбородок.

Собираются меня доставать? Не на ту напали!

Не хотят говорить? Ну и ладно!

Кукиш им, а не прилюдное извинение!

- Куда я могу сесть? – сухо спросила я. Алой тут же изобразил победоносную ухмылку.

- Куда угодно, - ответил игрок из угла. – Кстати, я – Белок, как ты уже должно быть по-

няла, и к тому же брат вот этого шалопая, – жест в сторону Желтка только подтвердил моѐ

предположение об их близком родстве. - С остальными ты уже, можно считать, знакома, но на

всякий случай перечисляю: Пепел, Пурпур, Зеленец, Алой, Фиолет и Синь. Можешь не за-

поминать, вряд ли тебе понадобится к нам обращаться.

Последнюю фразу я не поняла, хотя подозреваю, намѐк был на мой надутый независимый

вид.

Но я вроде уже говорила, что не на ту напали?

Я выбрала лавку у стены с той стороны, возле которой стояло больше кресел, разверну-

тых спиной и уселась на краешек, сложив ногу на ногу, а руки скрестив на груди. И стала

ждать.

Расчет был прост и идеален - рано или поздно они проболтаются.

Время шло…

Что и говорить, расчѐт оказался из тех, что по совершено необъяснимой причине себя не

оправдывают. В общем, план провалился, причѐм с треском. Через несколько часов я уже не

помнила, почему, собственно, решила, что они проболтаются.

Ничуть не бывало! Даже ни разу не запнулись на своих кличках. Как выяснилось позже,

эти клички у них постоянные игровые, а не на раз, как я думала, поэтому они сжились с ними

настолько, что часто и в обычной жизни обращались друг к другу по прозвищу, а не по имени.

Так, сидя на стуле и периодически распрямляя спину и вытягиваясь, я досиделась до вре-

мени, когда веки мои сомкнула дрѐма, и я принялась активно зевать. По моим подсчетам дав-

но уже наступила пора обедать, а ведь я даже не завтракала, не говоря уж о том, что толком не

выспалась. И не похоже, что кисейцев волнует вопросы комфорта пленных. За прошедшее

время они проделали колоссальную работу по планированию игровой тактики и захвату са-

мых выгодных ресурсов, даже перехватили базу белой руды, которая отключилась неожидан-

но рано и только и ждала новых хозяев, а про обед так и не вспомнили.

О еде не думать! Лучше подведѐм итоги того, что мне удалось за это время о них узнать.

Их всего восемь в команде! Что удивительно, потому что даже нас двадцать пять, и как

они собираются выиграть таким малочисленным составом, совершенно непонятно. Но собира-

ются и весьма серьезно настроены. И что самое поразительное, практически не сомневаются,

что победят. Жуть.

Потом. Если среди них и есть Парфен, то его личность не подлежит идентификации. Ни

взглядом, ни словом, ни единым жестом загадочный кисеец себя не выдал. И чем дальше, тем

сильнее дребезжало и даже свербило внутри желание немедленно узнать, кто же он. Из серии

сказок про синюю бороду – на тебе, дорогая, все сокровища мира, но не вздумай соваться в

дальнюю комнату – и конечно, дорогая забудет обо всех сокровищах, вместе взятых и ни о

чем кроме утоления любопытства думать не будет.

Та же история. Все женщины любопытны, как кошки, история по райское яблоко, предло-

женное змием, лишнее тому доказательства. С тех пор, смею заметить, к лучшему ничего не

изменилось.

В общем, только когда в животе заурчало от голода, я с изумлением поняла, что всѐ это

время тратила на что угодно, кроме основной своей цели – победы и денежного выигрыша,

обеспечивающих возвращение на Землю. Нет, вместо этого я разглядывала кисейцев, сравни-

вала их между собой и пыталась решить, кого из них хотела бы видеть на месте Парфена.

Мечтала, короче, о несбыточном, ведь очевидно, что если он и присылал мне приглашение, то

всѐ в далеком прошлом и попыток продолжить знакомство он больше предпринимать не со-

бирается. Короче, вот о чѐм я думала несколько часов. Это настолько изумляло, будто моя го-

лова взяла и предала меня.

Нет, я понимаю, конечно, вопрос установления личности неизвестного интересный, но не

настолько же, чтобы забыть о родителях!

Вина тяжким грузом упала на плечи и предстала пред глазами в образе заплаканного ма-

миного лица. А я сижу тут и рассуждаю, кто из них этот самый Парфен, вместо того чтобы

помнить, как и что нужно сделать для того, чтобы родители снова улыбались.

Теперь возле маминого грустного лица появилось папино, он не плакал, но так осунулся и

постарел, что моѐ сердце не выдержало нагрузки, да ещѐ неожиданно навалились все страхи,

которые я отгоняла чуть ли не со времени прилѐта, заполняя всѐ свободное время делами, ко-

торых вдруг не стало… - и я заплакала.

Нет, нельзя о них думать, чем больше буду представлять, как они по мне тоскуют, тем ху-

же будет. Если каждый раз прокручивать в голове момент, когда им сообщают о том, что слу-