1632 (ЛП)

      Квентину, разумеется, идея Мелиссы не нравилась изначально. Силой обстоятельств он оказался среди ближайших помощников лидера революции - той задачи, которой он, по своим убеждениям, совершенно не сочувствовал. По происхождению и привычкам Квентин Андервуд был представителем истеблишмента.

      Майк посмотрел на него. Квентин и Мелисса образовывали противоположные полюса комитета. Оба они часто были недовольны тем, как Майк пропихивал быстрые решения сквозь комиссию. Но поддержка Мелиссы, по крайней мере на данный момент, была чем-то гарантированным. Как минимум, потому, что у нее нет альтернативы Майку Стирнсу. Квентин, с другой стороны...

      Андервуд вздохнул.

      - О, черт. Ладно, Майк. Я смиряюсь с идеей пропорциональной избирательной системы, какой бы извращенной она мне не казалась.

      Победа была победой лишь наполовину. Майк бросил внимательный взгляд на Андервуда.

      - Этого недостаточно, Квентин. Меня такой ответ совершенно не устраивает. 'Я смиряюсь' - это одно, а 'я поддерживаю это предложение' - совсем другое. Мы уже приняли решение объявить о новых выборах делегатов на учредительное собрание, так как предыдущие 'открытые выборы' на собрании через несколько дней после Огненного Кольца были слишком поспешными, и ситуация с тех пор поменялась слишком сильно. Вы обречены быть избранным одним из делегатов, Квентин. Но на какой платформе вы собираетесь выдвигаться? - Майк указал на проект конституции перед ним. - Основываясь на этом проекте? Или чьем-то еще?

      Он не стал указывать, "чьём еще". В этом не было необходимости.

      Андервуд ответил на пронзительный взгляд Майка своим таким же собственным. Все остальные, присутствовавшие в комнате, затаили дыхание. Вот она, поворотная точка, вдруг поняли они, а ведь никто, кроме Майка и, возможно, Ребекки, не предвидели такого поворота событий. В течение нескольких месяцев группа людей в этой комнате работала вместе, как одна команда. И вдруг...

      Во вселенной, оставленной ими позади, Квентин Андервуд - способный, умный, упорный, энергичный, но жесткий и ограниченный менеджер - был бы естественным союзником Джона Симпсона. Истэблишмент. Принципиальный консерватор до мозга костей. Взбунтуется ли он сейчас?

*** 

      - Кончай подкалывать, Майк, - проворчал Андервуд. - Разве я похож на идиота? Если бы Симпсон управлял этим цирком, мы бы все уже давно подохли.

      Вдруг он хмыльнулся. Веселое выражение было редким гостем на лице Квентина.

      - Скажи лучше. Вы уже придумали название?

      Лицо Майка выразило непонимание. Ухмылка Квентина стала шире.

      - Для нашей политической партии, тупица. Необходимо название партии, если ты собираешься предводительствовать свершающейся революцией. Пресловутая позиция 'над схваткой', которую занимал Вашингтон - не для вас, молодой человек!

      Лицо Майка оставалось растерянным.

      - Беда с этими гениями, - усмехнулся Андервуд. - Вот и доверь что-то ра-ди-ка-лу из профсоюзов. - Хихиканье перешло в мягкий смех. - Тут нужны навыки профессионального менеджера. Я думаю, что мы должны назвать себя Партией Четвертого Июля.

      - Движением Четвертого Июля, - немедленно нанесла ответный удар Мелисса.

      И это, конечно, вызвало новый залп пререканий. Но, в данном случае, Ребекка не ограничивалась цитированием Шекспира себе под нос. Спор был резким, коротким и завершился сокрушительной победой. Всех против Мелиссы.

      Название "Партия Четвертого Июля" было утверждено. Об этом было объявлено на следующее утро, вместе с декларацией о начале кампании по выборам в конституционное собрание.

*** 

      Симпсон немедленно начал протестовать, несмотря на то, что многие недели выступал за немедленный созыв Учредительного Собрания.

      - Чтобы обуздать военную диктатуру Стирнса, - как он часто выражался.

      Неважно. Железная пята демократии опустилась на шею Грантвилля. Жертва этой тирании отреагировала так, как и можно было ожидать.

      Политиканство! Уррряяя!

Глава 41

   - Чудной народ эти американцы - заявил Леннокс. Щегольски отпил из кружки и таким же выверенным движением поставил её на стол. - Однако, не настолько все же тупые, чтобы продолжать варить ту жалкую бурду, которую они называли "пивом".

   Сидящий напротив него человек - Моисей Абрабанель - не обратил на это наблюдение особого внимания. Он осматривал главный зал недавно открывшихся и набитых сверх всякой меры "Садов Тюрингии", а в его взгляде проглядывала мечтательность. Сидящий рядом с ним, его дальний родственник Самуил, занимался тем же. При всей их относительной молодости - им обоим не было и тридцати - они были опытными дипломатами и дельцами, привыкшими лавировать в коридорах власти Вены и Италии. Но в этот момент они, тем не менее, выглядели простой деревенщиной.

   Улыбнувшись, Леннокс глянул влево. Бальтазар улыбнулся ему в ответ. Было ясно - два "уже тертых американских калача" наслаждались дискомфортом новичков. Моисей и Самуил приехали всего несколько дней назад, и до сих пор пребывали в оторопи.

***