15 ножевых

– …сегодня придет. В три. Познакомиться, – вырвало меня из сладких дум объявление об официальном визите жениха.

– Я не против, – сказал я. – Пообедаем. Только я пить не буду – мне вечером ехать.

– По рюмочке за знакомство можно, – наседала Валентина Семеновна.

– Посмотрим, – обтекаемо ответил я. – Слушай, тут вот какое дело. Один товарищ продает кольцо. Старинное и дорогое. Нет ли кого на примете, чтобы купил? Никакого криминала, просто человеку афишировать не хочется.

О возможности продать перстень в Орле я подумал с самого начала. Здесь, конечно, цеховиков поменьше, но мать Панова должна быть знакома с людьми в достатке. Город маленький, все друг друга знают. К тому же сдавать меня, своего сына, ей совсем не с руки. Поэтому влезть в ненужные приключения шансов меньше. Схема не без изъянов, но что есть, то есть.

А Панова даже и не думала, выдала вариант почти сразу.

– А Бэлла Марковна! Точно! Они же уезжать собираются, почти на чемоданах сидят, уже получили разрешение! Я с ней разговаривала буквально на днях, она еще жаловалась, что деньги через границу перевезти не получится, надо думать…

Вот про будущих еврейских эмигрантов я не думал даже. Вылетел этот аспект жизни из головы. А люди на такие ухищрения идут, чтобы хоть часть нажитого сохранить – романы писать можно.

– Адрес дашь? – спросил я. – Позвонить ей можно?

– Да мы же с тобой сколько раз у нее были! Ты еще шутил, что она в плоском доме живет. Что, не помнишь?

– Напиши на бумажке, забываю я эти адреса, – попросил я. – И позвони, я бы съездил, пока время есть.

Валентина Семеновна посмотрела на меня с сомнением. В ее глазах появился подозрительный прищур. А не спалился ли я? Гляделки долго не продлились, мама оторвала край газеты, чиркнула что-то ручкой, набирая при этом номер. Как ни странно, ответили ей сразу.

– Привет, узнала? Дома сейчас будешь? Ну хорошо, скоро зайдет.

Вот уж эта конспирация! Даже если евреев слушают, то зафиксируют, откуда звонили. Хотя, что меня не упомянули – плюс. Вряд ли КГБ насколько всемогущ, чтобы круглосуточно пасти всех пожелавших умотать из страны.

Вышел из подъезда, стою, никого не трогаю, пытаюсь понять, куда на дорогу выйти.

– О, Пан, здорово! – Я этих троих и не приметил.

– Привет, пацаны, – поздоровался я с каждым за руку. Видать, старые знакомцы.

– А мы смотрим, ты или кто другой сюда забрел? – Живчик, чернявый, румяный. – Не замечаешь никого. Или ты там стал настаящим маскивичом? – утрируя столичный акцент, спросил он. Но глаза вроде не злые. Так над приятелями шутят. Надеюсь.

– Да ну, скажешь тоже. Вчера гудели целый вечер, ночь не спал, голова вообще не соображает.

– Так давай по пивасу, Пан! Мы как раз собрались! Ты как, при деньгах?

– И рад бы, – я оглянулся по сторонам, будто опасаясь, что нас подслушают. – Но времени нет. Только приехал, матушка нагрузила по самое не могу – в сто мест попасть надо. Но рубль на пропой дать готов! – улыбнувшись, я вытащил из кармана мятую купюру и отдал ее. – Смотрите… Настоящий, московский. А как пахнет!

Глаза ребят уставились на рыжую бумажку.

– Как?

– Столицей! ГУМом, ЦУМом… – За такое можно и в репу отхватить, но меня несло. – Даже «Березкой»! Так что срочно пропейте этот рубль, чтобы он никогда уже не вернулся в зажравшуюся Москву.

Эта сентенция вызвала полное одобрение собравшихся.

– Вот это подгон! – обрадовался чернявый. – Дай краба! – протянул он пятерню.

На бумажку с адресом я только у дороги посмотрел. Лаконичненько, ничего не скажешь. Буква «Л», наверное, улица. Скорее всего, Ленина. Номер дома не разобрать, хорошо хоть номер квартиры разборчиво.

А вот едет знаток окрестностей. У него спрошу, если повезет. «Волга» с шашечками тормознула возле меня аккуратно, не пытаясь выплеснуть мне на ноги близлежащую лужу.

– Здравствуйте, – наклонился я к приоткрытому окошку. – Не подскажете, а на улице Ленина есть такой плоский дом?

– Есть такое, – кивнул таксист. – Но я в парк еду.

Знаем эти заходы.

– Два счетчика.

– Тогда садись. – Водила крутанул ручку таксометра, на котором сразу вылетело двадцать копеек за посадку.

По дороге таксисту, грузному усатому дядьке, разумеется (и в какой исторической реальности это иначе?), захотелось пообщаться.

– Сам откуда? Вроде не местный.

– В гости приехал, учусь в Москве.

– Москва эта бл…ская, – тут же завелся дядька. – Все соки из страны пьет. Все насосаться никак не может. У нас тут дома разваливаются, а столице вынь да положь Олимпиаду со стадионами, гостиницами, домами культуры… Ладно бы иностранцы приехали посмотреть на все это, так нет, бойкот нам объявили.

– Из почти двухсот стран бойкот только шестьдесят объявили, – вот совсем не хотелось вписываться в эти разговоры, но и промолчать я не смог. – Даже не треть.

– Так каких стран! Вся Европа, Штаты…

– Ну и пошли они на фиг, тащить политику в спорт.

– И правильно тащат! Как иначе этим кремлевским долбодятлам объяснить насчет Афгана? Погнали пацанов на убой, ну и черт с ним, так? А обратно – гробы. Даже американцев это больше волнует, чем этих стариков из Политбюро. А генералам только и дай мяса – чем больше, тем лучше…