15 ножевых

Начал он правильно – с себя, и хорошо порезал предплечье. Левое, конечно, он же правша. Ритуал изгнания похитителей сопровождается орошением окрестностей рабочей кровью. С одной стороны, надо бы парня в травмпункт, но пусть этим занимаются психи. Один хрен им потом болезного в сумасшедший дом везти. Пошел звонить диспетчерам. Путем краткосрочных переговоров выясняю, что свободных психбригад нет, но как только, так сразу. Ждите.

Возвращаюсь. Нет, ну нельзя оставлять одних докториц, не прошедших полный курс профвыгорания! Пока меня не было, беременная соседка бравого молодца разжалобила Томилину, и та уже уговорила существо по имени Игоречек поехать с нами в больницу. И что нам делать? Беременная уже собирается организовать трехдневное празднество всей общаги, болезный дает себя перевязать «только вот этому доктору, потому что остальные – враги». Елена бинтует, обожравшееся быдло встает в чем мать родила и соглашается ехать только так, «потому что белье немного несвежее». Да у тебя, козла, вся жизнь несвежая. В итоге приходим к компромиссу в виде простыни, и пострадавший Игорек идет покачиваясь, похожий на загулявшего римского патриция с советским паспортом в руке и в сланцах пролетарского черного цвета.

А что делать подневольному фельдшеру? Правильно, только вздыхать и втихаря показывать кулак коллеге. Вот пусть сама с ним в салоне и едет. А у меня сегодня аллергия на запахи немытых алкашей. Сели, я дал отбой психам, поехали в травмпункт. Там мы чудо сдадим на руки настоящим врачам, а они его зашьют и специалистов по доставке в сумасшедший дом вызовут сами. А как же, тут у нас суицидальная попытка. Все понимают, что Игорьку место в вытрезвителе, но его туда не возьмут.

Что-то я задумался чуток, почти до стадии легкой медитации. Но развить просветление путем разгона праны по чакрам или, наоборот, чакр по пранам, не дал пассажир. Мы только тормознули на перекрестке, как патриций возжелал свободы. Резко вскочил и нырком выпрыгнул из остановившегося рафика. А Томилина так и осталась сидеть с открытым ртом с утешительным призом в виде той самой простынки, в которую Игоречек завернулся.

– Чего спим? – крикнул я Мише. – Включай стопы, побежали ловить.

Пока я выбрался из машины, свободолюбивый гад домчался до конца скопившихся на перекрестке автомобилей, сверкая масштабным тылом и грязными пятками. Вряд ли он и сам знал, куда бежит.

Впрочем, свобода сегодня оказалась для Игоречка в дефиците. Водила МАЗа, мимо которого он пробегал, в лучших традициях голливудских фильмов открыл перед ним дверцу, и теперь к порезанной руке должна была присоединиться наливающаяся багрецом и растущая в виде рога шишка на лбу. Остановивший забег выбрался из кабины и развернул покачивающегося бегунка к себе тылом, а к нам, соответственно, фасадом. Единорог получился немного бракованным – украшение на лбу сдвинулось влево и придавало чувырле вид залихватский и карикатурный.

– Ваш? – спросил наш невольный помощник, едва сдерживая смех. – Забирайте, а то он своими мудями весь народ напугает.

С учетом масштабов водилы, у которого кулаки были размером с голову алкаша, сопротивление отсутствовало напрочь. Игорька посадили в машину и прикрыли срам на привычный уже древнеримский манер. Как ни странно, паспорт он не потерял – бежал прямо с ним.

Очухался свободолюбивый клоун только в травмпункте. Там он зачем-то начал требовать милицию, чтобы те зафиксировали побои, и традиционно обещал всем присутствующим длительные тюремные сроки за похищение советского гражданина. Очевидно, столкновение с изделием минских автомобилистов пробудило в нем глубоко спрятанный интеллект, и словарный запас Игоречка начал стремительно приближаться к двум десяткам слов. Протрезвеет, пойдет учиться куда-нибудь.

– За похищение ребенка только статья есть, – буркнул, как оказалось, подкованный в уголовном кодексе Харченко, который зачем-то поплелся за нами в травмпункт наблюдать весь этот цирк.

Ага, вот откуда у него наколочки-то на руках. Видать, было много времени в местах не столь отдаленных изучить вопрос.

– А взрослых? – поинтересовался я, продолжая наблюдать, как утихомиривают Игорька.

Травматологи к таким гостям привычные. Тут даже санитарки могут спокойно преподавать спецназу приемы упаковывания буйных. Так что наш трофей быстро обездвижили и повели шить наживую. А что, на пьяных обезболивающее плохо действует. Наукой доказано.

– Да вроде нет теперь такой статьи, – пожал плечами водитель. – Осталась только за незаконное лишение свободы.

– А чего это так? – удивился я.

– Телевизор не смотришь? – хмыкнул Харченко. – Каждый день же рассказывают, как выросло самосознание советских граждан.

– Нет у меня телевизора. Денег на жизнь еле-еле хватает.

– Мы с Томилиной переглянулись. Бриллиант продолжал храниться в тайнике в моей съемной квартире – притопленный в запаянной жестяной коробочке в сливном бачке унитаза.