15 ножевых

Как кто-то писал, недостаток мастерства с лихвой покрывался энтузиазмом и выкрученными на полный звук усилителями. Хоть что-то представлял собой солист, блондинистый парень, временами помогающий себе игрой на баяне. Да и то типа «на безрыбье и рак».

Стайка поклонниц, советский аналог западных группиз, стоявших у самой сцены, порой начинала выражать моральную поддержку, скандируя имена музыкантов. И если Паша с Геной реакции не вызывали, то на Гарик охотно откликался солист, широко улыбаясь и начиная активнее двигаться вокруг микрофонной стойки. Гля, а точно, чуб удлинить, усики сузить и добавить на лицо употребленные кубометры бухла, так точно Сукачев. Так вот ты какой, будущий рок-звездун!

* * *

Как ни странно, кроме духоты и толкотни на концерте никаких неприятностей не было. Мне чуть скучно под конец стало разве что. Так и более именитые исполнители иной раз такой тоски нагонят, хоть вешайся. На диске все замечательно, а на живом выступлении – полторы песни и до-о-о-олгий рассказ о том, как у их барабанщика дома собачка болеет и что они по телевизору недавно видели. А у этих ребят нет еще песен хитовых, играют, даже если разобрать за грохотом, в стиле «где-то я уже такое слышал не раз», и тематика унылая. Чуть подрастут, поймут, наверное, что не всем интересно слушать, как она не пришла, уроки не выучил, а родаки, сволочи, мопед не купили.

Все это я излагал Давиду по дороге к метро. Может, чуть громче среднего уровня по окрестностям, но барабанные перепонки еще в норму не пришли, так что можно было и простить. Но вот поклонники кого-то из отечественных деятелей, не то «Машины времени», не то Борис Борисыча, о которых я только что отозвался как об образце редкого даже для наших краев занудства и мастерства жевать одно и то же по сто лет подряд, почему-то решили, что оскорбление нанесено именно им.

Напали подло, со спины. Толкнули, и я полетел вперед на несколько шагов, едва удержавшись на ногах. Давиду прилетело не прицельно, его всего лишь развернуло, но он быстро преодолел разделявшее нас расстояние, и уже через пару секунд мы стояли лицом к лицу с нападавшими. Семеро явных пэтэушников с печатью отсутствия интеллекта на лице и с очевидным намерением просто тупо избить нас.

– Ты чо там на «Машину» гнал, урод? – поинтересовался симпатяга с сальными волосами и густо усеянным угревой сыпью лицом.

Понятно, что бить нас будут вне зависимости от ответа, даже если Кутиков – мой родной брат. Или Давид – замаскированный Петя Подгородецкий. Представив Ашхацаву толстым семитом в очках, я начал сначала тихо, а потом все громче смеяться. Наверное, такая реакция оказалась слишком непонятной для предводителя школоты, и он уже не так уверенно переспросил:

– Чо?

Еще секунду я думал, что лучше: позволить противнику позорно нас догонять или все же попытаться на практике проверить правдивость постановщиков фильмов про карате, но тут один из менее прыщавых адъютантов главного гопника выпалил:

– Атас, пацаны, менты!

Где он высмотрел наряд, я не знаю. Но поклонники Макарандреича исчезли из виду быстро. Интересно, это он был на концерте? А мы с Давидом развернулись и пошли к метро с гордо поднятыми головами.

Нет, в следующий раз лучше про Шопенгауэра рассуждать. Вот найду книгу, прочитаю – и сразу начну. А то за всю жизнь только и сподобился научиться правильно произносить его фамилию и узнать, что книга «Мир как воля и представление» в двух томах, да и то в последнем я не уверен.

Глава 15

– Свободные бригады! Ответьте диспетчеру!

Ничего хорошего такой вопль в эфире не значит. Диспетчера пытаются передать срочный вызов, хоть и не по профилю, лишь бы кому.

– Седьмая, – буркнул я в рацию.

Харченко озабоченно покосился на меня, обернулся назад в салон. Там, сидя в кресле, дремала Томилина, которая за смену сильно умаялась. Вроде и не было ничего сложного, а нервы нам потрепали. Обычная рутина, когда подвигов не совершаешь, а просто тупо ездишь с давления на сердце, а потом с живота на «все болит», выматывает столь же неслабо. Особенно на последнем выезде, когда пришлось тащить пациента в Боткинскую. Увы, ближе никто нас не принимал. Слава богу, в восьмидесятом году знаменитых московских пробок еще нет, доехали быстро.

К сожалению, в больничке к нам прицепился врач дежурного отделения и начал пить кровь литрами. Сначала Томилиной, потом мне. Не по профилю госпитализация, тут заполнено не так, а вот здесь почему нет вот этого… Чуть не врезал ему. С правой ноги. Нет, я понимаю врача. Принять пациента под конец дежурства – значит сильно усложнить себе жизнь. Надо же описать, про лечение, обследования не забыть, и все это вручную, никаких компьютеров и благословенной копипасты. Вот и ворчат доктора, назначая виноватыми проклятых извозчиков, которые спят и видят, как бы подпортить жизнь благородным донам из стационара.

– Где вы сейчас находитесь?

– Едем по Горького со стороны Ленинградки.

– Срочно! Я повторяю: срочно езжайте в гостиницу «Метрополь». Вас встретят у главного входа, с площади Революции.