13-й карась

– У тебя кариес на шестом зубе, – пояснил он. – Сейчас его вжик – срежут, а на его место пломбу поставят.

Шурку от его пояснений холодный пот прошиб. Открытый рот его от страха пополз в сторону вместе со слюноотсосом. Вот стальной бор коснулся зуба и… и Шурка ничего не почувствовал. Вернее, не почувствовал боли. Что-то скреблось по зубу, да ещё неведомо откуда взявшаяся вода заливала рот. Но её тотчас с подвываниями и всхлипами затягивало в пластмассовую трубку.

– Здорово, да? – подмигнул Лера. – Это из-под бора вода льётся, чтобы зуб не нагревался и не болел.

Тем временем, его тётя отложила бор в сторону и сунула в Шуркин рот нечто вроде пистолета, у которого вместо дула был длинный носик, как у маслёнки. Она нажала курок, и в шестой рассверленный зуб с силой ударила тонкая струйка воды.

Пока тётя обкладывала зуб со всех сторон ватными тампонами, Лера снова взялся за комментарий.

– Дырку промыли, – говорил он. – Теперь её просушат, лекарством протрут и пломбу вставят.

Слушая его, Наталья Евгеньевна только улыбалась. Шурка, всё ещё не веря в безболезненное лечение, лежал смирненько, сложив руки на груди, словно Тутанхамон в саркофаге. Лерина тётя вновь взялась за пистолет. Но теперь он выстрелил не водой, а воздушной струёй. Далее всё пошло по Лериному сценарию. В заключение, Наталья Евгеньевна закрыла полость в шестом зубе специальным полимером и надела красные очки.

– Сейчас пломбу облучат, и она станет твёрдой, как кость, – сказал Лера, отворачиваясь. – На луч не смотри – ослепнешь.

Тётя его, между тем, вооружилась каким-то странным никелированным прибором с кривым дулом. Прибор чрезвычайно сильно походил на лазерный бластер, которыми в фантастических фильмах направо-налево стреляют космические пираты. Когда из кривого дула брызнул пронзительно яркий фиолетовый свет, Наталья Евгеньевна приставила его к пломбе.

– Это ультрафиолетовая лампа, – пояснила она, пока шло облучение. – Под воздействием её лучей полимер меняет свою структуру…

Через минуту Шурка был совершенно здоровым человеком, если не считать исцарапанных о бузину рук, шишки на затылке от велосипеда тёти Паши, исколотых кактусом ног, сбитых при падении в клумбу локтей да ещё тихо ноющей спины после Речкиной трёхлинейки.

– Выходит, мы тебе чуть здоровый зуб не выдернули? – рассмеялся Лера, когда они вместе со стулом выбрались в коридор.

Шурка слабо улыбнулся.

– Чего я сразу к твоей тётке не пошёл? – почесал он в затылке. – Совсем не больно.

Его вдруг охватило радостное чувство – все страхи были позади.

– Я теперь могу хоть каждый день сверлить зубы, – заявил он храбро.

Но стоило им ступить за порог поликлиники, как настроение у Шурки опять испортилось. Напротив крыльца, подле кустов его поджидал, по-боевому упёрши кулаки в бока, рыбацкий авторитет.

– Сейчас драться полезет, – высказал Шурка очевидное.

– Давай обратно, – тихо предложил Лера, – к тётке.

Друзья хотели было ретироваться, но тут же обнаружили, что путь к отступлению отрезан. В дверях поликлиники стояли, ухмыляясь, Пеца с Мухой.

– Куда карасей дел? – наступал тем временем Речка.

Шурка развёл руками. «Сейчас опять мяукнет», – испугался Лера. Но мрачный Шурка ответил по-человечески:

– Рыбоед стащил, рыжий.

Речка хорошо знал этого четвероногого злодея, который прославился в городке своим прямо-таки болезненным пристрастием к свежей рыбе. Рыжий кот мог часами дожидаться в засаде у берега, поджидая, когда кто-нибудь зазевается. Не один рыбак по его вине остался без улова.

– А по голове зачем? – спросил Речка, осторожно потрогав макушку.

– Это не он, – заступился за друга Лера, – это я не нарочно.

Но «румыны» уже обступили бедного Шурку и ничего не слушали. Только Речка, не сводя с Шурки нехорошего взгляда, процедил сквозь зубы:

– У Румынии с Кладочками мир на вечные времена. Катись помалу.

В тот же миг рыбацкий авторитет с силой толкнул Шурку в грудь. Муха услужливо выставил ногу, и Шурка полетел на землю. Лера ринулся на помощь, но перед ним стеной стал Речка. Пока Лера делал тщетные попытки прорваться, Пеца с Мухой усердно тузили Шурку. Тот мужественно защищался, но, увы, противника было в два раза больше. Поняв, что Шурку очень скоро разделают под орех, Лера бросился назад в поликлинику.

– Ага! – обрадовался Речка. – Сбежал твой друг!

– А ну, держи его! – повернулся он к Шурке. – Я ему сейчас за каждого карася по щелбану выдам!

Не успели Муха с Пецой ухватить Шурку, как на крыльце поликлиники возник Лера. В руке он держал фантастических размеров никелированный пистолет.

– Бегите, гады! Всех перестреляю! – заорал Лера и навёл на них кривое дуло.

То ли внушительный вид ультрафиолетовой лампы, то ли Лерины грозные крики и его не менее грозное лицо, но Муха с Пецой тотчас скрылись за ближайшими кустами. Речка, который был ближе других, от неожиданности задрал вверх руки.

– Капитулейшен, да? – злорадно спросил Лера и тщательно прицелился в долговязого авторитета.

Не опуская рук, Речка принялся тихонько, боком-боком, отходить к углу здания.

– Он, может, и не стреляет вовсе, – предположил он.