13-й карась

В такой сцепке они вихрем миновали квартал и вынеслись на перекрёсток, где Павлина Гекторовна едва не наехала на зазевавшуюся кошку. «Чёрная!», – только и успела подумать она. Зашипев, несчастная кошка брызнула влево. Джек за ней. А тётя Паша резко приняла вправо и сходу врезалась в придорожный куст бузины. Наткнувшись на препятствие, велосипед, словно строптивый жеребец, взбрыкнул и сбросил своего седока. Перелетев через руль, Павлина Гекторовна упала в бузинные заросли. Вопль почтальонки заглушил треск веток, ломающихся под тяжестью её тела. Словно смертельно раненый боец на колючей проволоке, распласталась она на бузине. При этом тётя Паша не забывала крепко сжимать свою почтальонскую сумку.

Увидев, что следом на неё падает велосипед, Шурка по пробовал его остановить. Ничего хорошего из этого не получилось. Вместо велосипеда на Самосвалову свалился сам Шурка, а уж его накрыло вздыбившееся транспортное средст во. Почувствовав на своей спине грабителя, Павлина Гекторовна заорала благим матом. В ответ грабитель вдавил её в бузину и попытался отобрать сумку. На самом деле Шурка всего-навсего хотел выбраться из-под велосипеда. Вся сложность заключалась в том, что он был к нему привязан. К тому же, в кустах не больно развернёшься, а тут ещё тётя Паша визжит, что её грабят.

Положение становилось отчаянным. Наконец, с перочинным ножичком наготове подоспел Лера и, ни слова не говоря, чиркнул лезвием по капрону. ещё миг – и друзья скрылись в ближайшем переулке.

– Ну, что, – спросил Лера, когда они немного отдышались, – прошёл твой зуб?

Шурка прислушался – клык ныл прежней болью.

– Лучше бы не напоминал, – поморщился он.

– Тогда пойдём ко мне, – предложил Лера. – Отсидимся, а заодно и зуб твой с моего балкона рванём.

Новая идея Шурке понравилась ещё больше. На этот раз, чтобы избежать ошибок, удаление решили произвести строго по науке. Войдя в квартиру, Лера первым делом вооружился учебником физики.

– Балкон находится на третьем этаже, так? – рассуждал он.

– Так, – кивал Шурка.

– Высота одного этажа – примерно три метра…

– Три на три будет девять, – умножил Шурка.

– Так, – кивнул Лера. – если мы сбросим с балкона тело в один килограмм, – показал он на белый холщовый мешок с фасолью, – то оно полетит на землю под действием силы тяжести.

– Сила тяжести равна массе тела, умноженной на коэффициент, – прочитал в учебнике Шурка. – Надо один килограмм умножить на девять целых восемь десятых.

– При решении задач коэффициент округляют, – вспомнил Лера. – Значит, сила тяжести будет десять килограмм.

– Тогда, – заглянул Шурка в правило. – Умножаем массу тела на коэффициент, потом на высоту и получаем потенциальную энергию.

– Девяносто килограмм, – подытожил Лера.

– Не много? – усомнился Шурка.

– Покажи зуб.

Шурка открыл рот. Лера пощупал клык и даже пошатал его легонько.

– Я думаю, нормально, – пришёл он к выводу, словно удалял такие клыки по десять штук на дню. – Зато так дёрнет, что он пулей из челюсти выскочит.

Закончив расчёты, друзья перешли к практической стороне дела. Остаток капроновой нити Лера привязал к бельевой верёвке, а уж к ней мешочек с фасолью. Тут, правда, обнаружилась небольшая неувязка.

– Слушай, – вдруг опомнился Шурка, едва Лера взялся за фасоль. – Клык-то верхний.

– Ну и что? – не сразу понял Лера.

– Тело ты вниз бросаешь, значит, и верёвка туда потянет.

Лера задумался.

– Да, – отложил он фасоль, – так мы его не выдернем. Соскочит петля с зуба.

– Может, тебе на голову встать?

Шурка окинул взглядом крохотный балкон.

– Запросто, – согласился он. – Только где?

Действительно, на балконе, заставленном комнатными цветами бабушки, не то, что голову, ногу некуда было поставить. Цветы, принимавшие всё лето солнечные ванны и дышавшие тут свежим воздухом, разрослись в непроходимую чащу. Преимущество составляли розы, но имелись и кактусы. Среди них выделялся один, огромного роста, доходивший мальчишкам почти до пояса. Возрастом он превосходил Леру без малого в два раза. У него даже имя собственное имелось – Добрыня. Кактус и вправду внешне напоминал добродушного богатыря, который от избытка чувств широко раскинул свои колючие лапищи, словно обнять хотел.

– А давай Добрыню на сундук поставим, – предложил Лера, – а ты – на его место.

Когда кактус переставили на сундук под окно, он ростом сравнялся с друзьями. Шурка пробрался на освободившееся пространство и, поддерживаемый Лерой, медленно перевернулся с ног на голову.

– Ну, как, – поинтересовался Лера, вновь вооружившись фасолью, – все системы в норме?

– Угу, – сипло донеслось из буйных зарослей роз, над которыми возвышались лишь Шуркины ноги. – Давай быстрее.

– Тогда трёхсекундная готовность. Начинаю обратный отсчёт, – объявил Лера и почему-то перешёл на немецкий: – Драй, цвай…

– Ай! – вдруг с ужасом сказал Шурка, и ноги его стали медленно, но верно падать в ежовые объятия Добрыни.

Пока Лера соображал, что происходит, а, сообразив, попытался дотянуться через когтистые розы до Шуркиных ног, те уж повисли на кактусовых иглах. Шурка взвыл, словно грешник в аду.