13-й карась

Не успел Пантелеймон Юрьевич распорядиться, а уж оба класса, подхватив свои пожитки, выбежали из автобуса и застыли подле, разинув рты. Внизу перед ними в косых солнечных лучах распростёрлось сине-зелёное море. А позади в сизой дымке высилась горная цепь, по которой бесшумно скользили призрачные тени облаков. Отовсюду доносились птичьи голоса, и теплынь была такая, будто май наступил.

Целый день классы осваивались на новом месте. Бегали по санаторию, спускались к морю, обедали, полдничали и снова шли на берег. Вода была холодной – не искупаешься. Но зато можно бродить по пустынным пляжам и собирать причудливые корешки, камешки да ракушки.

На утро третьего дня и мальчишки, и девчонки немного угомонились. А наши друзья после сытного завтрака уселись на лавочке лицом к горной гряде. Сидели, грелись на солнышке, жмурились. На обоих были тапочки на босую ногу и пиджаки поверх футболок.

– Пацанам на Румынии скажу – не поверят, – кивнул на свою обувку Шурка.

– Зимние каникулы, – блаженно потянулся Лера. – Даже загорать можно.

Подошёл Пантелеймон Юрьевич, пристроился на краешке скамьи. Лера подвинулся. Вслед за биологом явились Светочка с Ирочкой из Шуркиного класса.

– А здесь альпийские луга есть? – спросил Шурка.

– А как же! – и биолог указал на самый высокий зубец в горной гряде. – Это вот знаменитый пик Ай-Петри. А за ним высокогорное плато, так называемая Айпетринская яйла. Там такое разнотравье, – покачал он головой.

– И лекарственные травы растут? – навострил уши Шурка.

– Конечно, – подтвердил Пантелеймон Юрьевич. – Одно время в предгорьях и на горных лугах выращивали эфирномасличные культуры: шалфей, лаванду, розы. А в садах-чаи-рах – цитрусовые, яблоки крымские…

– Которые вытянутые, как яйцо? – оживился Лера, довольный тем, что и он может обнаружить познания в растительном мире.

– Верно, а ещё инжир, маслины и обязательно виноград.

– А кизил?

– И кизил…

– А это что? – поинтересовалась Светочка.

– Дерево такое, – нахмурился Шурка. – Ягоды у кизила кислые.

– Верно, – улыбнулся Пантелеймон Юрьевич, – невысокое дерево с буро-серой корой. Когда цветёт, покрывается золотисто-жёлтыми цветками. А плоды продолговатые тёмно-красного цвета.

– А эдельвейсы здесь растут? – перевёл Шурка разговор опять на травы.

– Это тоже дерево? – вновь встряла одноклассница.

– Это горный подснежник, – сердито покосился на неё Шурка.

– Эдельвейсов тут нет, – продолжал меж тем Пантелеймон Юрьевич. – есть ясколки, их ещё называют крымскими эдельвейсами.

– Жаль, что мы сюда на зимние каникулы приехали, – сделала скучное лицо Светочка.

– Это почему же? – удивился учитель.

– Подснежники же весной цветут.

Услышав это, Пантелеймон Юрьевич не на шутку развеселился.

– В Крымских предгорьях они только теперь и зацветают.

– В январе? – ахнула Светочка.

– Верно, – подтвердил улыбающийся биолог. – Как в сказке про двенадцать месяцев.

Поражённая необычным известием Светочка отошла в сторонку и принялась о чём-то шептаться с не менее удивлённой Ирочкой.

– А почему эту скалу Ай-Петри назвали? – спросил, наконец, и Лера.

– Ай-Петри в переводе с греческого языка – святой камень, – пояснил учитель. – Но на самом деле это вовсе и не камень. Вернее, не вулканического происхождения. Это окаменевшие водоросли с кораллами.

– Не может быть? – задрал голову Лера, который твёрдо знал, что кораллы и водоросли должны находиться в воде.

– Они обитали на мелководье позднеюрского моря, – уточнил биолог. – Десятки миллионов лет назад. Учёные установили, что рифовые известняки Ай-Петри уходят вглубь на шестьсот метров. Дно моря тогда постоянно опускалось. Кораллы разрастались в крупные колонии, затем отмирали, а сверху на отмёрших кораллах возникали новые. Каждое по следующее поколение оказывалось в благоприятных условиях. То есть, на глубине не более двух десятков метров, где много света и кислорода.

– А пещеры на Ай-Петри есть?

– Множество, – кивнул Пантелеймон Юрьевич, – но заходить в них опасно.

– А на плато мы поднимемся?

– Канатная дорога на ремонте, – развёл руками биолог. – Да и зимой там делать нечего.

Лера хотел спросить, почему там зимой делать нечего и можно ли отправиться в поход пешком, но не успел. Учителя окликнул главный повар санатория. Был он в поварском колпаке и белом халате, только в руках держал не поварёшку, а огромную шахматную доску.

Светочка с Ирочкой остались. Нашептавшись в сторонке, они теперь принялись строить друзьям глазки и рассуждать о том, что настоящего мужчину можно даже поцеловать за январские подснежники. Но мальчишки только презрительно ухмылялись: тоже мне принцессы. Обиженные подобным невниманием, подружки ушли к Пантелеймону Юрьевичу. Там, на скамейке возле кухни учитель биологии уже разворачивал молниеносный гамбит против старой индийской защиты главного повара.

– А давай к подножию Ай-Петри сходим, – предложил Лера, едва девчонки скрылись из виду, – посмотрим на рифовый известняк. Вдруг найдём отпечаток какой-нибудь миллионнолетней рыбы.

Шурка задумчиво почесал в затылке.

– Заодно подснежников наберём, – соблазнял Лера.