13-й демон Асмодея. Том 2

— Так что случилось-то? — повторил я вопрос, надеясь услышать ответ, почему вдруг у женщины за несколько месяцев развилась почечная недостаточность.

— Да не знаю. Голова закружилась, упала. Здесь сказали, что давление низкое… — как-то сбивчиво начала она свой рассказ.

— Давайте я расскажу, а то так долго будете мучиться. Надежда Петровна не любитель по больничкам скакать, — подала голос диспетчер. — Да и сама я выпытывала у неё больше часа всё, что происходило с ней за последние два дня. В общем, почувствовала себя плохо, и, ощутив слабость и тошноту, вместо того, чтобы обратиться к нам, пошла к соседке. Соседка эта гипертоник с большим стажем, сразу же заключила, что у нашей Надежды Петровны высокое давление. Они тут же попытались его измерить, но ничего не получилось. Уж не знаю, почему они решили, что давление высокое и поэтому не измеряется, но почему-то решили. И начали снижать это высокое давление собственными силами. Чего скорую зря дёргать по пустякам? Это было полтора дня назад. Я пока всё правильно говорю, Надежда Петровна? — обратилась она к смутившейся женщине.

— Правильно, — подтвердила она и глубоко вздохнула.

— Выпив сразу две таблетки моксонидина, наша пациентка, взяв с собой у той же соседки таблеток на всякий случай, вдруг не поможет, вернулась домой, где уснула. Утром почувствовала, что ей стало хуже: онемело лицо и правая рука, да к тому же она перестала мочиться. Решив, что давление не упало, она выпила ещё одну таблетку моксонидина и ещё несколько, название которых не помнит. Ну и напоследок пришла к выводу, что пара таблеток мочегонки сделает только лучше, моча же не отходит. Со слов Надежды Петровны, она размочилась, но стало ещё хуже. Головокружение усилилось. Первый раз потеряла сознание на тридцать секунд. Это со слов мужа. Но потом состояние немного улучшилось, поэтому перед сном, чтобы закрепить, так сказать, успех, Надежда Петровна выпила ещё две таблетки мочегонки и уснула. Утром очередная потеря сознания, головокружение и рвота. Мужу это надоело, поэтому на телеге привёз её в больницу, как только тут страсти немного улеглись. По прибытии давление шестьдесят верхнее, нижнее не измерялось, пульс сто тридцать. Мочу собрать не удалось даже катетером.

— Отлично, — выдохнул я. — Что-то вводили?

— Конечно, по стандарту. Что делаем?

— Кладём. Что ещё тут делать, — вздохнул я, поднимаясь на ноги.

— Доктор, а у меня что-то серьёзное? — подала голос пациентка, принимая с моей помощью сидячее положение, чтобы я мог нормально её осмотреть.

— Надеюсь, обойдётся. Просто вы так сильно давление снизили, что его почкам не хватило, — я пытался сформулировать её идиотизм попроще, чтобы она поняла. — А потом добили бедные почки мочегонкой. Это называется острая почечная недостаточность. Я сейчас с клиникой свяжусь, чтобы вас приняли.

— Я в больницу губернскую не поеду, — категорично заявила она. — Что можете, тут делайте. А не сможете, так и ладно. Сама, значит, виновата. Если надо что-то подписать, давайте бумагу, подпишу, но никуда не поеду.

Я быстро её осмотрел, не слушая, что она говорит, и, написав лечение, отправил в единственную свободную палату. Надеюсь, это не хорошо подготовленный наёмный убийца в домашнем халате и тапочках, которая довела себя до такого состояния, чтобы пробраться к цесаревичу и завершить начатое её коллегами.

Хотя он сам был бы виноват, если бы так оно оказалось. Где мы ему в Аввакумово охрану найдём? Да к тому же квалифицированную. А Сашка прав. Люди болеют независимо от ситуации и важности персоны, лежавшей сейчас в больничке. Распорядившись насчёт повторных анализов на утро, я выдохнул, слыша, как подъехала машина ко входу.

Старостин оправдал все надежды собравшихся, притащив того самого, с «болью в плече». Молодой ещё мужик, не старше тридцати лет, прошёл мимо меня в сторону перевязочной, держась за плечо. Его вела дежурная медсестра тоже экстренно закончившая обедать. По дороге она открыла дверь в буфет и что-то неразборчиво сказала. Тут же из буфета выскочил Саша и рванул в палату к Дмитрию, а оттуда выбежала Наталья Сергеевна.

— Что за неделя, а, Семёныч? Никто на пустошь не забредал? А то, может, кто проклятье какое подцепить умудрился? — она притормозила, и они вместе посмотрели почему-то на меня. Я только глаза закатил.

— Что там? Травма, судя по всему? — я повернулся к Старостину.

— Угу, травма, — кивнул старший фельдшер. — Огнестрельная.

— Чего? — я тупо смотрел на него, пытаясь совместить «боль в плече» с огнестрельным ранением.

— Ну вот, — Старостин развёл руками. — На охоте под дружеский огонь попал. Приятели его за лося приняли. Хорошо хоть пулей стреляли, проще убрать будет, чем мелкую дробь выковыривать. Плохо, что не в башку. Проблем они себе и так огребли, а так и нам их подкинули. Браконьеры херовы! Ладно, пойду сообщу в надзор. Пускай приезжают и приятелей забирают.

— Они что-то нарушили? — я невольно нахмурился.