100 великих пиратов

Томас Тью рассказывает о своих путешествиях своему другу, губернатору Нью-Йорка Флетчеру. Художник Г. Пайл

Томас родился в портовом городе Ньюпорте (Род-Айленд) около 1660 года. Из старинных хроник известно, что этот джентльмен удачи был внуком Ричарда Тью, поселившегося в Ньюпорте в 1640 году. В 1691 году Томас Тью приехал на Бермуды, желая купить долю в шлюпе «Амити», который являлся собственностью самых людей колонии. Сделка состоялась, и Тью был назначен капитаном этого судна. В британском «Календаре государственных бумаг», относящемся к связям Англии с Вест-Индией, есть заявление некоего Уивера, датированное 1699 года. Сей джентльмен уверял, что еще до 1691 года капитан Тью был пиратом. Другой моряк, знавший Тью, заявил, что тот прославился многими «скитаниями». Бермудский губернатор Исаак Ричир выдал Томасу Тью и его компаньону Джорджу Дью каперские грамоты, в силу которых они на двух судах должны были прибыть в устье р. Гамбия, объединиться с агентом Королевской Африканской компании и захватить французскую факторию на острове Горе. Оба судна покинули Бермуды вместе, но в открытом море попали в шторм и разлучились. Тью, оставшись один, собрал на палубе матросов и предложил им поразбойничать в Индийском океане. Матросы поддержали замысел своего капитана.

Обогнув мыс Доброй Надежды, «Амити» отправился в Красное море, где встретил 6 арабских судов. Они шли из Индии в Джидду –порт Мекки. Тью атаковал самый большой корабль, на борту которого находились, помимо паломников, 300 солдат. После яростной абордажной схватки приз был взят. На долю каждого участника экспедиции пришлось по 3000 фунтов стерлингов. Ободренный столь крупным успехом, Тью отправился на поиски остальных 5 судов, но его квартирмейстер с помощью своих дружков вынудил капитана покинуть воды Аравии и идти на Мадагаскар. Из дневника экс-пирата Адама Балдриджа, проживавшего в то время на острове Сент-Мари (у северо-восточного побережья Мадагаскара), следует, что Томас Тью прибыл на указанный остров в октябре 1693 года на шлюпе «Амити». Оттуда он поспешил в Америку.

Поломка мачты во время шторма затруднила его путь к Бермудам, и, промучившись две недели в районе этих островов, Тью решил идти в Ньюпорт, куда и прибыл спустя неделю. Губернатор Род-Айленда Джон Истон смотрел на приход пиратов в его колонию как на вполне обыденное явление. По сообщению генерального инспектора таможен Эдварда Рэндолфа, в апреле 1694 года Томас Тью привез 100 тыс. фунтов в золоте, серебре и слоновой кости. Все эти товары были куплены бостонскими купцами.

Между тем на Бермудах известий о его круизе с нетерпением ожидали пять совладельцев «Амити» и в их числе –член губернаторского совета Уильям Аутербридж. Тью вынужден был послать к ним депешу, в которой просил прислать в Ньюпорт агента для получения причитавшейся совладельцам доли добычи. Но когда капитан Старрс, агент, назначенный бермудскими партнерами, высадился в Ньюпорте, он обнаружил, что некоторая часть сокровищ пропала, а остаток –около 8000 фунтов стерлингов –капитан Тью перевел на свой счет в бостонский банк. И все же совладельцы «Амити» не были обижены. Драгоценный груз в 14 раз превысил стоимость затрат на снаряжение шлюпа. Член губернаторского совета положил в свой карман 3000 фунтов стерлингов, остальным досталось несколько меньше.

Лето Тью провел в Ньюпорте, а осенью перебрался в Нью-Йорк, где местный губернатор полковник Бенджамин Флетчер, относившийся к джентльменам удачи благосклонно, стал его другом. Флетчер не был против встреч с Тью на улицах города и не считал для себя зазорным обедать с ним в своем особняке. Благодаря покровительству губернатора пиратский вожак завязал много деловых связей в самом Нью-Йорке, где сбыл большую часть награбленных алмазов. По свидетельству современников, Флетчер всегда был готов поживиться «честным пенни». Когда Тью в очередной раз посетил дом губернатора и попросил у него каперскую грамоту для новой экспедиции, тот согласился продать ее за 300 фунтов стерлингов. Сделка состоялась 8 ноября 1694 года.

Позже, когда официальный Лондон обвинил Флетчера в покровительстве пиратам, а его «благосклонность к капитану Тью была приведена в качестве примера тому», полковнику пришлось оправдываться. «Тью казался мне не только человеком храбрым и активным, –писал он, –но и обладающим выдающимся умом и памятью среди тех моряков, с которым мне когда-либо приходилось встречаться».