100 лет без любви

– Раньше здесь был пустырь, – продолжал рассказывать Захар. – Лет десять назад разрешили застраивать под дачи. Моя прабабушка… Кстати, мы едем в ее дом, я не говорил? Так вот, она жила на отшибе, почти затворницей. После ее смерти дом пустовал. Продавать его смысла не было, и жить там никто не хотел. А в позапрошлом году мы его приспособили под дачу, только решили ничего не трогать, оставить все, как при ней. Подремонтировали немного дом, обложили печку кирпичом, да и все. Зимой мы тут не бываем, только летом.

– А как же?..

– Не переживай, не замерзнешь. Растопим печь, еще жарко станет.

Как-то звучало все не по-праздничному. Я поймала себя на мысли, что с удовольствием вернулась бы домой. Очень захотелось оказаться на своем диване, перед привычным телевизором и смотреть ночь напролет новогодний концерт.

Последние метры дались с особым трудом. Машину кидало из стороны в сторону, колеса буксовали, а пурга разыгралась нешуточная. Я с опаской подумала, как мы будем выбираться отсюда завтра, но тут же отбросила эту мысль, чтобы еще сильнее не портилось настроение.

Наконец мы остановились возле покосившегося забора.

– Сиди пока, – велел Захар. – Сейчас открою ворота, и заедем во двор.

Приятно поразило, что площадка под машину расчищена от снега, как и дорожка к маленькому одноэтажному дому с угловой верандой.

– Я был тут с утра, почистил… – заметил мой взгляд Захар. – Печь тоже протопил, но, наверное, дом успел выстыть. Выходи, приехали, – улыбнулся он, но получилось как-то невесело.

Я не торопилась. Хоть Захар и выключил мотор, но тепло в машине еще сохранялось. Я смотрела, как он таскает из багажника пакеты, и тосковала. Ну, зачем я согласилась сюда приехать? Что тут делать с ним наедине? Мы даже темы-то для разговоров с трудом находим.

Дольше сидеть было неудобно. Я застегнула пуховик доверху, надела капюшон и открыла дверь. Порыв ветра чуть не сорвал ее с петель, еле удержала. Как и ожидала, сразу же замерзла после тепла салона. Я поспешила в дом, чтобы сразу же разочароваться. Там разве что ветер не завывал и снег не обжигал лицо, а в остальном было так же холодно и сыро.

Дом состоял из одной большой комнаты с печью посередине. Перед дверью была устроена прихожая со старой вешалкой и промятым топчаном. Дальше шло что-то типа кухни со столом, застеленным клеенкой, и парой стульев. От печи тянулась кирпичная кладка до стены, разделяя жилую зону комнаты от нежилой и, по всей видимости, являясь чем-то типа ложа. В комнате стоял сервант на кривых ножках времен молодости моей бабушки, круглый стол и два дивана вдоль стен. Рассмотреть что-то лучше не получалось, потому что в доме было так же темно, как на улице, лишь луна светила в окна.

Захар занес последний пакет и плотно прикрыл дверь. Сразу стало тихо.

Я стояла посреди комнаты и не знала, что делать.

– Сейчас зажгу лампу, – сказал Захар.

Почти сразу же появился тусклый свет, озаривший внутренности дома. Надо же, настоящая керосинка! Я такие только в кино видела. Захар подкрутил колесико и стало светлее. Я смогла лучше рассмотреть комнату. Как в настоящем деревенском доме. В углу кухни штабеля березовых поленьев, которыми Захар уже растапливал печь, полосатые дорожки на выкрашенном в коричневый деревянном полу. Мне стало стыдно, что стою посреди комнаты в обуви, когда сразу видно, что недавно тут убирались – вокруг царила чистота. Но тапочки захватить я не догадалась, поэтому продолжала стоять, чтобы не наследить.

– Иди сюда, – велел Захар. – Да плюнь ты, – заметил он, как я посмотрела на ноги. – Это же вода. Быстро высохнет.

Он поставил стул перед печной заслонкой, а совсем рядом с печкой большой круглый чурбан. Открыл дверцу печи и велел:

– Садись, разувайся, клади сюда ноги, – указал на чурбан, – и грейся. Скоро станет теплее. Главное, не открывать часто дверь на улицу, чтобы не выхолаживать.

Долго уговаривать меня не пришлось. Я так промерзла, что чувствовала себя Снежной королевой.

Захар погремел чем-то на кухне, за печным ложем я его не видела, и вышел на улицу. Я посмотрела на часы – едва перевалило за восемь, а казалось, что уже глубокая ночь. Ногам становилось жарко, но в комнате было все еще холодно. Я потрогала кирпичи – они еще тоже не прогрелись.

С улицы не доносилось ни звука. Интересно, что там делает Захар, и куда он так надолго пропал? А вдруг он решил меня тут бросить? Завез в глухомань, а сам уехал. Осталось выяснить, зачем ему так со мной поступать. Ей богу, в последнее время на меня столько всего навалилось, что начинаю сходить с ума. Эта мысль вызвала невольную улыбку.

И все-таки решила сходить на разведку, хоть и не хотелось высовываться на мороз.

Захар сидел на лавочке и нанизывал мясо на шампура. Перед ним весело потрескивал костер в выложенном из кирпичей мангале. Все это происходило прямо напротив веранды и входа в дом. Я застыла у двери, залюбовавшись его спокойными и уверенными движениями. Он меня пока еще не заметил, от этого почему-то становилось неловко. Благо в следующий момент заскрипели доски пола веранды, когда я сделала шаг.