0f38d74c480a4cc3f66ad4d0dc7c05fe

— С ума сошел, — тихо сказал он, поднимая на мужа оскорбленный и в то же время беспомощный взгляд. — Нашел момент ко мне приставать. Я сейчас вообще ни о чем подобном думать не могу.

— Ага, но я-то чувствую, насколько быстрее забилось Джешкино сердце, — игриво улыбнулся Чанмин, снова начиняя тянуть край воротника в сторону. Дергать плечом стало бесполезно.

— Эй, а почему они за нами не бегут? — спросил настоящий Джеджун, ненадолго оставив свой пост у двери. — Охрана разве еще не очухалась?

Чанмину пришлось нехотя оторвать руку от смущенного омеги.

— Ждут приказа от Хичоля, — пояснил он. — А Хичоль как бы немного занят, ему не до них.

— Ясненько, — закивал артист. – Ну, я все равно обратно пойду, типа следить. Там прикольно, такая чанминья кучка, только и успевай всех по очереди доставать. Они смешные: мордахи одинаковые, а реакции разные.

Певец вернулся к двери. Чанмин снова потянулся к омеге и осторожно укусил его за ухо.

— Я же так давно не ласкал своего Джешку, — заговорил он сладким шепотом. Джеджун прикусил губу и закрыл глаза, гуще краснея от опаляющего ухо и шею горячего дыхания. — Джешка тоже меня хочет, ведь правда?

— Хочет, но не здесь и не сейчас, — пролепетал омега, делая как можно более глубокий вдох. На самом деле его голова начинала кружиться от одной мысли о том, чтобы запереться вместе с мужем в кабинке туалета и не выходить оттуда хотя бы минут пятнадцать-двадцать. Он так долго не обнимал обнаженное стройное тело Чанмина, не видел жгучего желания в его влюбленных глазах… Ему ужасно хотелось дать волю своей страсти. И пускай бы два десятка людей слушали его громкие неприличные стоны. Поэтому Чанмину всего-то и оставалось, что хорошенько попросить. Этим вампир и занялся, целуя, покусывая и облизывая шею своего омеги:

— Дже, твой запах говорит совсем другое… Так же, как сердце, температура тела… Тебе очень нужны мои прикосновения, а я умираю без твоих… Совсем немного, любимый… Я лишь хочу сделать приятно своей прелести…

Джеджун запрокинул голову, каждой клеточкой кожи впитывая в себя прикосновения губ Чанмина.

— Ладно, — сдался он, мягко улыбаясь, — давай быстро и тихонечко…

— Извините, что мешаю, — вдруг раздался где-то совсем рядом голос Кюхёна. Вампир и омега одновременно и с одинаковой досадой открыли глаза, чтобы посмотреть на него. — Вижу, вам тут очень хорошо друг с другом, и вы имеете полное право, в конце концов, семейная пара… Но понимаете, я там с падре сидел… Наблюдал… И он… Как бы это помягче сказать… Умер.

— Очень мягко, пять баллов за деликатность, — одобрил Чанмин, показав ему большой палец.

Джеджун мигом забыл о том, что еще полминуты назад больше всего на свете хотел отдаться своему супругу. Краска покинула его лицо, в глазах отразился ужас.

— Не может быть, ты перепутал! — сказал он, поднимаясь со своего сидения. — Наверное, просто не знаешь, где искать пульс! Вот, подержи, я сам проверю. — Джеджун передал Алекса отцу и скорее отправился за Кюхёном.

Чанмин посмотрел на ребенка. Ребенок посмотрел на Чанмина.

— Какой ты крошечный, — улыбнулся вампир, пытаясь поудобнее пристроить малыша у себя на руках. — Как будто кукла в пеленках. Ну, это ты на маму похож. Мама — тоже кукла. В брючках и блузочках.

Джеджун склонился над монахом, лежавшим на разложенных сидениях в конце салона, и стал его осматривать. С виду ничего не изменилось, и омега авторитетно заявил, что больной все еще в коме. Правда, пульса не нашлось ни на запястье, ни на шее, звуки удара сердца в груди услышать не удавалось, дыхание не обнаруживалось. Джеджун в панике стал проверять другие участки тела, где можно зафиксировать пульс, но все впустую.

— Хватит, — грустно попросил настоящий Кюхён, погладив омегу по плечу. — Это труп. Он уже умер.

— Боже, — застонал Джеджун, падая на колени. – Нет, неправда! Он не мог так погибнуть!

Омега схватил монаха за похолодевшую руку, мысленно умоляя как-нибудь пошевелиться.

— Еще как мог, он использовал столько магии, что даже из меня энергию тянул, я сам на ногах еле стою, — стал объяснять Кюхён. — А свое тело он и вовсе угробил. Твой Чанмин сказал, что его мозг, скорее всего, в кашу превратился. Если бы он выжил, то остался бы инвалидом или умственно неполноценным.

— Мы могли отдать его Джунсу, Джунсу наверняка бы помог, — сказал Джеджун, снимая очки и вытирая одной рукой слезы.

— С вероятностью погибнуть самому, ага, — кивнул Кюхён. — Мозги вернуть — это тебе не кожу восстановить.

— Но так не бывает. — Джеджун всхлипнул. — Не должно быть. Он ведь только мучился все последние месяцы. За что ему это?

— Ну, теперь уже точно не мучается, — со вздохом ответил Кюхён. — И от несчастной любви не страдает… Это был очень хороший человек, Дже. Мне даже приятно, что его с меня списали. Где бы он теперь ни находился, пусть ему будет там хорошо.

— Его ведь не похоронят по-христиански, он же не человек. — Джеджун отпустил руку монаха, но затем ласково погладил ее. — А он бы так этого хотел…