0f38d74c480a4cc3f66ad4d0dc7c05fe

Чанмин поднес запястье монаха к губам и прокусил его, сделав маленький глоток крови. Часто это помогало сделать некоторые выводы о состоянии человека. Помогло и теперь, но радостного в его открытиях было совсем мало.

— Кома, — мрачно заключил Чанмин, опуская руку монаха на поверхность одеяла. — И сдается мне, что мозг очень сильно поврежден. Он просто уничтожил самого себя, пока разрушал поставленные Хичолем магические блоки.

— Его надо в больницу, да? — спросил Кюхён. — Ему же помогут?

— Ты меня слышал? — Чанмин повернулся к нему, нахмурившись. — Он повредил собственный мозг. В лучшем случае, это инвалид. Вероятнее всего — останется в вегетативном состоянии. А если все сложится особенно плохо, то он скоро умрет. Хотя я даже не уверен, что правильно расставил приоритеты…

— А Джунсу? — предложил Кюхён. — Джунсу же умеет исцелять!

— Ты думаешь, он и мозг восстановит? — задумчиво произнес Чанмин.

— Ну, если нет — то лучше убить, — продолжил рассуждать певец. — Он пожертвовал собой ради всех нас, и мы этого не забудем. Но зачем мучить человека? Он был очень умный, а теперь, даже если выживет и как-то двигаться сможет, уже точно дурачком останется, да?

— Да, — сказал Чанмин, поднимая монаха на руки. Тот был таким легким, что казалось, будто его может унести порыв ветра. Когда вампир пошел к двери, голова монаха свесилась в сторону, и из уголка его рта стекла струйка темной крови. Настоящий Кюхён, немного поколебавшись, схватил со стола бумажную салфетку и вытер ей лицо двойника. — Но я все равно не позволю убить этого бедолагу. Беру на себя ответственность за него, в каком бы состоянии он ни находился.

Джеджун, отдав ребенка на попечение пары артистов, вернулся в свою комнату. Хёкдже, поймавший четыре пули, сумел подползти к стене и сидел, прислонясь к ней боком, но на большее пока явно не был способен. Услышав шаги, он открыл глаза и посмотрел на вошедшего с ненавистью, но это сильное, грозное чувство всего за пару секунд мутировало в жгучую обиду.

— Пойдем с нами, — попросил Джеджун, опускаясь на колени перед Хёкдже и протягивая ему руку. — Можешь говорить что угодно, но ты действительно хороший, совсем не похож на своих родственников. А если останешься на стороне отца, то можешь погибнуть.

— Ты хочешь, чтобы я предал папу? — криво усмехнулся Хёкдже. — Я не настолько свихнулся, чтобы из-за девчонки пойти против отца.

— Я не прошу идти против него, — возразил Джеджун, чуть подавшись вперед. Хёкдже слабо треснул его по руке, не позволяя к себе прикасаться. — Я прошу всего лишь спрятаться до тех пор, пока все это не закончится! Иначе ты можешь пострадать!

— Это тоже предательство, — уже почти без злобы заметил Хёкдже. — Ты по всем предателям течешь, да? Если я разок кину своих — у меня появится шанс, наверное?

— Дже, пойдем отсюда, — попросил Чанмин, заглядывая в комнату. У него на руках лежал вымышленный Кюхён, а настоящий осторожно выглядывал из-за его спины (все-таки в комнате был вампир, пускай и раненый). — Вставай и давай выбираться отсюда, а то скоро вся охрана просыпаться начнет.

— Но мы не можем его бросить! — сказал Джеджун, поднимаясь на ноги.

— Можем и должны, — возразил Чанмин. — Потом, если это понадобится, обязательно защитим его от наших вершителей правосудия, а сейчас пусть остается здесь. Спроси герцога, должен ли сын прятаться, когда его отцу объявляют войну, даже если отец — чудовище. Думаю, ответ будет очевиден. А Хёкки ведь у нас тоже аристократ.

— Уходи отсюда, гаденыш, — процедил «принц». В его глазах снова появились отблески едва погасшей ненависти, когда он перевел взгляд на бывшего слугу. — И очень надеюсь, что этот урод, которого ты на руках держишь, скоро сдохнет. Тоже обманул меня, а еще святошей прикидывался… Одно радует — помрет он все-таки девственником. — Хёкдже, произнеся такую длинную тираду, поморщился и застонал, ощутив ужасную боль во всех четырех ранах.

— Ну, нет, его жизнь так поимела, что это уже только номинально, — улыбнулся Чанмин. — Поправляйся, Хёкки. Скоро очнется врач, она тебе поможет.

— Убирайся отсюда, — прошипел «принц».

Джеджун подошел к Чанмину, несколько раз обернувшись по пути. Ему хотелось забрать Хёкдже с собой, пускай он и понимал, что муж прав. Этот парень напоминал ему ребенка из неблагополучной семьи: государство из лучших побуждений отнимает его у родителей — уголовников или алкоголиков, а он все равно плачет, желая вернуться к ним.

Выбравшись из здания, орава отправилась обратно к самолету, на котором все равно никак нельзя было улететь. В качестве жертвы для оживления мага был выбран один из охранников; Джеджун возмущался, но безрезультатно. В самолет же первым влез его супруг и потом затаскивал внутрь всех тех, кто не был способен так проворно запрыгивать на большую высоту. Весь путь получился довольно тяжелым, учитывая, что в качестве балласта имелись один новорожденный, один больной в состоянии комы и один пленный, связанный по рукам и ногам. И все же в конце концов каждый смог очутиться на борту бесполезного воздушного судна.