0f38d74c480a4cc3f66ad4d0dc7c05fe

Роуз увела Кюхёна и унесла Алекса. Джеджун, спокойный за жизнь ребенка, хотел наконец основательно и непременно до слез задуматься о том, что рожал все-таки один, а отец тем временем занимался неизвестно чем и с кем (из новостей он знал, что вся верхушка движения сопротивления прочно вошла в девичьи грезы, а ведь блудный супруг грешил бисексуальностью). Однако он не успел даже как следует пожалеть себя, покрепче обняв подушку, – в палату вошел Хичоль, и вовсе не певец, которого омега искренне рад был бы видеть. Вампир присел на кровать и, улыбаясь так, что от одного взгляда на его лицо хотелось бежать на край света, погладил Джеджуна по щеке.

- Вот и все, теперь ты мама, – сказал он. Его голос звучал так ласково, что, не зная, кому он принадлежит, можно было даже поверить в добрые намерения говорившего. – И как чудесно, не правда ли? У реальных женщин далеко не сразу исчезает живот, а ты уже спустя сутки можешь похвастаться изящной фигурой. В том, что мы ненастоящие, есть свои плюсы, как считаешь?

- Согласен, – напряженно кивнул Джеджун, вцепившись пальцами в одеяло. – Хотел поблагодарить вас за то, что помогли мне и позволили спасти ребенка.

- Ну что ты. – Хичоль нежно провел рукой по волосам омеги. – Мне ведь нужен этот ребенок. Не думал, впрочем, что родится омега, но это очень мило. Я позабочусь о девчушке. Видишь ли, у меня никогда не было дочери, так что это интересное разнообразие. Может быть, я даже не стану жестоко с ней обращаться. – Джеджун вдохнул и открыл рот, чтобы заговорить, но Хичоль приложил палец к его губам. – Чщ-щ-щ. Ничего в моих планах не изменилось. А ты как думал? Малышка теперь моя. Ты все равно не можешь ее кормить, и толку от тебя никакого. Я убью тебя вместе с Кюхёном. Буду пить вашу сладкую кровь, пока меня не начнет тошнить от нее, а потом швырну вас своим слугам, как бросают объедки собакам. – Хичоль потянулся к Джеджуну и прижался губами к его щеке. Омегу бросило в дрожь от этого поцелуя. – Благодари меня не за то, что я разрешил спасти твою дочь, ведь это изначально входило в мои планы. Благодари за то, что я позволил тебе прижать ее к груди и дать ей имя. Я бы попросил вспоминать об этом в загробной жизни, но, по мнению официальной церкви, у таких, как мы, нет души, а значит, для тебя скоро все закончится раз и навсегда.

Джеджун вжался спиной в подушку. Рано он решил переживать из-за статуса матери-одиночки: ему следовало вместо этого оплакивать сиротскую судьбу своего ребенка.

- Пап, привет, а ты чего тут? – спросил Хёкдже, появляясь на пороге палаты. – Уже вернулся? Надоело, наверное, везде за Николасом ходить и охранять его, чтобы не пришил кто-нибудь? Это знаешь как называется? «Почувствуй себя Хангеном»! Ну, в смысле, он же наш телохранитель, а ты теперь вот тоже…

- Хёкки, сынок, попрощайся с Джешей, Джеши скоро не станет, – в прежнем доброжелательном тоне сказал Хичоль.

- Пап, опять? – Хёкдже скрестил руки на груди. – Пап, я же просил!

«Принц» вышел в коридор, жестом потребовав, чтобы родитель следовал за ним. Хичоль, тяжело вздохнув и пробормотав себе под нос что-то о воспитании, удалился. Джеджун застыл, неотрывно глядя на закрытую дверь. Там решалась его судьба. Возьмет верх отцовский авторитет – и он окажется ужином вампиров, выиграет детская капризность – останется шанс спастись.

- Ладно, давай так, – согласился Хичоль, когда открыл дверь и пропустил сына обратно в палату. – Ты принес с улицы драную кошку, и я разрешил ее оставить. Но вот условие: заниматься ей будешь ты. Если увижу, что она не причесана и голодна, что лоток грязный или что эта тварь тебя оцарапала – кошечку мы утопим, и даже не пробуй ныть.

- Да, пап, я все понял! – обиженно ответил Хёкдже.

Хичоль, подарив Джеджуну один многозначительный взгляд, ушел. «Бродячая кошка» боялась дышать, размышляя, чего теперь ожидать. Хёкдже все это время продолжал находиться рядом, проявлять определенный интерес, но кое-что мешало ему активно действовать, и этим чем-то был чужой ребенок в утробе объекта влечения. Теперь же малыш к Джеджуну не прилагался, и казалось логичным, что «принц» потребует за свое заступничество какую-нибудь благодарность. Не то чтобы Хёкдже омеге не нравился – напротив, за месяцы, проведенные в комфортном плену, он действительно привязался к избалованному и эгоистичному, но довольно доброму в душе парню. Только вот ни о какой романтике речи не шло. Даже уверенный, что Чанмин предпочел любви долг, Джеджун не мог представить рядом с собой другого мужчину. Однако, судя по всему, следовало начинать.

- Слушай, – сказал после неловкой паузы Хёкдже, – а я дочку твою видел. Прикольная. И на папашу совсем не похожа. Хотя в таком возрасте детей не разберешь, они все какие-то одинаковые.

- Это же он, – поправил Джеджун. – Омега, как я.

- Да ты тоже не очень-то «он», – засмеялся Хёкдже. Омега, смущенно улыбнувшись, кивнул. – Тебя, кстати, не довести до комнаты? Хоть душ примешь и переоденешься.

- Спасибо, – сказал Джеджун, свешивая ноги с кровати. – И за предложение, и за то, что сейчас защитил меня.