0d173aa718094b51c86c391c2fbeaeba

  На своей первой танцевальной репетиции я была в три года, а в четыре - впервые спела соло: 'Что это за ребенок?' для рождественской программы в детском саду моей мамы.

  Мне хотелось спрятаться, но и хотелось, чтобы меня видели. Оба утверждения верны. Съежившись в холодной тьме шкафа, я чувствовала себя такой маленькой, словно могу исчезнуть. Но когда на меня были направлены все взгляды, я становилась кем-то другим, кем-то, кто может повелевать пространством. В белых колготках я орала в микрофон песню и чувствовала, что всё возможно.

 

  3

  - Мисс Линн, мисс Линн! - кричал мальчик. Он запыхался, стоял у парадной двери. - Идите! Идите скорее!

  Однажды в четыре года я сидела в гостиной нашего дома на дивине, с одной стороны от меня сидела мама, с другой - моя подружка Синди. Кентвуд был - словно городок из мыльной оперы, здесь всегда происходила драма. Синди объясняла маме подолбности новейшего скандала, я слушала, пытаясь следовать за нитью событий, и тут дверь распахнулась. Выражение лица мальчика говорило о том, что случилось что-то ужасное. Мое сердце ушло в пятки.

  Мы с мамой бросились бежать. На дороге только что положили новый асфальт, и я босиком бежала по горячей черной смоле.

  - Ой! Ой! Ой! - взвизгивала я с каждым шагом. Посмотрела на свои ноги и увидела, что к ним приклеилась смола.

  В конце концов мы прибежали в поле. где мой брат Брайан играл с друзьями, живущими по соседству. Они пытались косить квадроциклами высокий бурьян, для них это была идея из области фантастики, поскольку они были идиотами. Разумеется, они не видели друг друга в этом бурьяне, и произошло лобовое столкновение.

  Я точно всё это видела, слышала, как Брайан кричал от боли, а мама вопила от страха, но я ничего этого не помню. Думаю, Бог затмил мой разум, чтобы я забыла боль и ужас при виде раздавленного тела моего брата.

  Вертолет доставил его в больницу.

  Когда я пришла проведать Брайана несколько дней спустя, он был весь в гипсе. Насколько я могла видеть, у него были сломаны почти все кости. Что меня, как ребенка, поразило больше всего - ему приходилось мочиться через дырочку в гипсе.

  Также я не могла не заметить вот что: комната была заполнена игрушками. Родители были так благодарны, что он выжил, и так волновались за него, что во время его выздоровления каждый день был Рождеством. Мама старалась порадовать моего брата из-за чувства вины. Удивительно, как в долю секунды механизм жизни семьи может измениться навсегда.

  После аварии я намного сильнее сблизилась с братом. Основой нашей связи стало то, что я искренне и по-настоящему понимала его боль. Когда он вернулся из больницы, я не отходила от его постели. Спала рядом с ним каждую ночь. Он не мог спать на своей кровати, потому что по-прежнему был весь в гипсе. Так что у него была специальная кровать, для меня пришлось положить маленький матрас у изножья. Иногда я забиралась в его кровать и просто держала его за руку.

  Когда гипс сняли, я всё равно еще несколько лет спала в его кровати. Даже в детстве я понимала, что, помимо аварии и третирований со стороны отца, у моего брата была очень тяжелая жизнь. Мне хотелось принести ему утешение.

  В конце концов, спустя несколько лет мама сказала: 'Бритни, ты уже почти в шестом классе. Тебе пора начать спать отдельно!'.

  Я отказалась.

  Таким я была ребенком - не хотела спать одна. Но мама настаивала, и в конце концов я вынуждена была сдаться.

  Когда я поселилась в своей собственной комнате, начала наслаждаться собственным пространством, но тесная связь с братом сохранялась. Он меня любил. И я его любила - я испытывала к нему трогательную покровительственную любовь. Я не хотела, чтобы ему причинили вред. Я видела, что он уже слишком много страдал.

  Когда моему брату стало лучше, мы начали принимать активное участие в жизни сообщества. Поскольку мы жили в маленьком городке на пару тысяч жителей, все старались поддерживать три главных парада в году - на Масленицу, Четвертого июля и на Рождество. Весь город ждал эти праздники. Вдоль улиц выстраивались люди. которые улыбались, махали рукой, оставляя позади драму своих жизней хотя бы на одень день, наслаждаясь зрелищем парада своих соседей по Хайвей 38.

  Был год, когда наша детсткая стайка решила украсить гольфкар и отправить его на парад в честь Масленицы. Вероятно, в том гольфкаре было восьмеро детей - очевидно, слишком много. Трое - на диванчике сиденья, еще пара - по бокам, упирались в маленькую крышу, а один или двое - качались сзади. Груз такой большой, что шины гольфкара почти расплющились. Мы все оделись в костюмы девятнадцатого века, даже не помню, почему. Я сидела на коленях у детей постарше, впереди, махала всем рукой. Проблема была в том, что в гольфкаре было так много детей, а шины расплющились, всё это было тяжело контролировать, а мы смеялись, махали рукой, нас переполняла энергия... Ладно, мы всего несколько раз толкали машину впереди себя, но этого хватило, чтобы нас отстранили от участия в параде.

 

  4

  Когда отец снова начал много пить, его бизнес начал разваливаться.