«Начало XVIII вѣка застало Россію въ разгарѣ преобразовательной дѣятельности Петра Великаго. Молодой царь уже побывалъ въ Европѣ, насмотрѣлся на тамошніе порядки, личнымъ наблюденіемъ и сравненіемъ оцѣнилъ преимущества европейскихъ знаній, научился самъ многому невѣдомому въ московской Руси, и вызванный изъ недоконченнаго путешествія извѣстіемъ о стрѣлецкомъ бунтѣ, возвратился неожиданно въ Москву съ твердымъ намереніемъ приступить къ пересозданію страны и перевоспитанію народа. Твердой рукой расправился онъ съ участниками бунта, и не давая опомниться противникамъ новизны, заставилъ ихъ прежде всего пріучаться къ внѣшнему европейскому обличью: отмѣнилъ обычай носить длинныя неподстриженныя бороды и долгополое платье. Помимо подражанія видѣнному Петромъ заграницею, мѣры эти могли имѣть и ближайшую цѣль: онѣ наружно сближали иностранцевъ съ русскими, а иностранцы требовались для обученія русскихъ морскому и военному дѣлу, ремесламъ и промысламъ. Вмѣстѣ съ тѣмъ отмѣнено было старинное лѣтосчисленіе отъ сотворенія Міра и введено новое отъ Рождества Христова; день новаго года, вмѣсто 1 сентября, перенесенъ былъ на 1 января…»Произведение дается в дореформенном алфавите.
Василий Григорьевич Авсеенко
Василий Григорьевич Авсеенко , Владимир Германович Тан-Богораз , Даниэль Кельман , Павел Павлович Муратов , Сэмюэль Беккет
«Намѣреваясь обозрѣть исторію и результаты итальянскаго похода Карла VIII, я долженъ напередъ объяснить, какія соображенія побудили меня избрать эту тему для своего труда, и какимъ образомъ думаю я воспользоваться значительнымъ матеріаломъ, находящимся въ моемъ распоряженіи…»Произведение дается в дореформенном алфавите.
«В образовании гражданских обществ, как и во всяком историческом процессе, неизбежен известный осадок, в котором скопляются единицы, выделяющиеся из общих форм жизни, так точно как в химическом процессе оседают на стенках сосуда частицы, неспособные к химическому соединению. Объем и злокачественность такого осадка обыкновенно увеличиваются в периоды общего брожения, когда предложенные к решению задачи колеблют общественную массу и нарушают спокойное равновесие, в котором она пребывала многие годы. В такие эпохи, под видимыми, исторически образовавшимися общественными слоями, накопляется особый подпольный слой, обыкновенно враждебно расположенный к устроившемуся над ним общественному организму, и во всяком случае совершенно чуждый историческим формам жизни, подле которой он накопился во мраке, представляя собою патологический нарост на живом теле…»
В крупном уральском городе происходят исчезновения людей. Максим, молодой парень. Недавно выйдя из больницы, он случайно вступает в битву с жуткими пришельцами.
Василий Григорьевич Авсеенко , Денис Викторович Петров , Михаил Александрович Бабенков , Сергей Трофимович Алексеев
«Въ большомъ кабинете, на длинномъ и широкомъ диване, покоился всемъ своимъ довольно пространнымъ теломъ Родіонъ Андреевичъ Гончуковъ, мужчина летъ сорока, съ необыкновенно свежимъ, розовымъ цветомъ лица, выдавшимися впередъ носомъ и верхнею челюстью, задумчивыми голубовато-серыми глазами, и густыми каштановыми волосами…»Произведение дается в дореформенном алфавите.
«Между современными русскими поэтами г. Некрасов занимает привилегированное положение. Когда, лет двенадцать назад, на поэзию и поэтов вообще в журналистике нашей поднялось жестокое гонение, когда любимейшие и бесспорно талантливейшие поэты низвергались в пьедесталов, поражаемые громами фельетонной критики, когда публицисты, в поисках за общественным злом, останавливались на стихах гг. Фета, Майкова, Полонского, – в эту тяжелую годину г. Некрасов счастливо избегнул участи своих собратов. Несмотря на то что занятия поэзией единогласно признаны петербургскою критикой несоответствующими достоинству развитого человека, г. Некрасов невозбранно продолжал и продолжает наполнять страницы самых quasi-прогрессивных изданий своими стихами, и петербургская критика не находит чтоб обстоятельство это причиняло какой-либо ущерб нашему общественному развитию. Короче, какая-то счастливая волна видимо отделила г. Некрасова от общего течения и благополучно понесла его в попутную сторону…»
«Понятія которыми питается и руководится наша современная журналистика настолько спутаны и полны противорѣчій что самые элементарные вопросы, какъ напримѣръ: нужна ли намъ литература въ смыслѣ высшаго духовнаго творчества? – не могутъ назваться рѣшенными и слѣдовательно излишними. Путаница понятій доходитъ до того что самое слово литература утратило опредѣленное значеніе, и каждый толкуетъ его сообразно умственному уровню на которомъ стоитъ и направленію литературнаго прихода къ которому принадлежитъ. Въ то время какъ одни считаютъ литературу совокупностью общественныхъ идей и выраженіемъ народнаго самосознанія въ данный моментъ развитія, другіе понимаютъ подъ этимъ словомъ всякую журнальную и газетную дребедень и не отличаютъ писателя выносившаго въ себѣ извѣстное міросозерцаніе отъ литератора-обывателя, обличившаго въ анонимной корреспонденцій одну изъ буквъ русскаго алфавита…»Произведение дается в дореформенном алфавите.
«Васса Андреевна Ужова встала очень поздно и имела не только сердитый, но даже злющій видъ. Умывшись, противъ обыкновенія, совсемъ наскоро, она скрутила свою все еще богатую косу въ толстый жгутъ, зашпилила ее высоко на голове, накинула на плечи нарядный, но не очень свежій халатикъ, и вышла въ столовую, где горничная Глаша поставила передъ ней кофейникъ, корзинку съ хлебомъ и большую чашку. Все эти принадлежности Васса Андреевна оглянула съ враждебной гримасой, поболтала ложечкой въ сливочнике, потомъ лизнула эту ложечку языкомъ, и отбросила ее черезъ весь столъ…»Произведение дается в дореформенном алфавите.
«Пропускаю впечатления моего раннего детства, хотя из них очень многое сохранилось в моей памяти. Пропускаю их потому, что они касаются моего собственного внутреннего мира и моей семьи, и не могут интересовать читателя. В этих беглых набросках я имею намерение как можно менее заниматься своей личной судьбой, и представить вниманию публики лишь то, чему мне привелось быть свидетелем, что заключает в себе интерес помимо моего личного участия…»
«Иванъ Александровичъ Воловановъ проснулся, какъ всегда, въ половине десятаго. Онъ потянулся, зевнулъ, провелъ пальцемъ по ресницамъ, и ткнулъ въ пуговку электрическаго звонка.Явился лакей, съ длиннымъ люстриновымъ фартукомъ на заграничный манеръ, и сперва положилъ на столикъ подле кровати утреннюю почту, потомъ отогнулъ занавеси и поднялъ шторы. Мутный осенній светъ лениво, словно нехотя, вобрался въ комнату и поползъ по стенамъ, но никакъ не могъ добраться до угловъ, и оставилъ половину предметовъ въ потемкахъ…»Произведение дается в дореформенном алфавите.
«Эта отрава начала проникать въ жизнь Петра Петровича Гладышева еще съ прошлаго года, и именно съ того сквернаго дня, когда домохозяинъ его, купецъ Калабановъ, встрѣтившись съ нимъ въ подъѣздѣ, не потянулъ въ сторону свое отвислое чрево, какъ онъ обыкновенно это дѣлалъ, а напротивъ, выпятилъ его впередъ, и не снявъ съ головы котелка, а только махнувъ двумя пальцами кверху, – заступилъ ему дорогу и произнесъ своимъ хриплымъ, давно "перехваченнымъ" на какомъ-то буянѣ голосомъ: А у васъ, господинъ Гладышевъ, контрактъ кончается…»Произведение дается в дореформенном алфавите.
«Пропускаю впечатленія моего ранняго детства, хотя изъ нихъ очень многое сохранилось въ моей памяти. Пропускаю ихъ потому, что они касаются моего собственнаго внутренняго міра и моей семьи, и не могутъ интересовать читателя. Въ этихъ беглыхъ наброскахъ я имею намереніе какъ можно менее заниматься своей личной судьбой, и представить вниманію публики лишь то, чему мне привелось быть свидетелемъ, что заключаетъ въ себе интересъ помимо моего личнаго участія…»Произведение дается в дореформенном алфавите.
«У Ильи Ильича, человѣка не только съ вѣсомъ, но и съ большими заслугами на томъ поприщѣ, которое онъ избралъ, сошелся подъ новый годъ маленькій кружокъ пріятелей. Все это были очень извѣстные, очень почтенные и очень пріятные люди, давно уже составившіе себѣ положеніе въ петербургскомъ обществѣ. По возрасту они принадлежали приблизительно одному поколѣнію, въ одно и то же время вступили въ жизнь, и вся ихъ дѣятельность протекла на глазахъ другъ у друга…»Произведение дается в дореформенном алфавите.
Василий Григорьевич Авсеенко , Виктор Викторович Билибин , Катерина Огнева , Сергей Владимирович Михалков , Таня Лайт
«Въ первый день масляной Иванъ Никодимычъ всегда приглашаетъ всѣхъ родственниковъ на блины. Родня у него довольно большая, но родственныхъ чувствъ отъ нея онъ видитъ мало. Нынче ужъ вѣкъ такой – расшаталось это все. Родные племянники, если не позвать, цѣлый годъ на глаза не покажутся. Братецъ и сестрица чуть не въ глаза аспидомъ его называютъ, и все капиталами попрекаютъ. А какіе у него капиталы? Разумѣется, сберегъ кое-что про черный день; такъ кому-же до этого дѣло? Кабы слушались его, и у самихъ было-бы…»Произведение дается в дореформенном алфавите.
«Густыя, пронизанныя теплою сыростью сумерки спустились на всю окрестность. Тѣни сплылись, ихъ не различишь больше. Невка неподвижна, и съ трудомъ ловитъ слухъ слабый шорохъ прибоя. На дубкахъ уже появился желтый листъ. Травка перестала рости, по ней смѣло ходятъ огромныя старыя вороны, разинувъ свои крѣпкіе клювы, и иногда съ сухимъ, протяжнымъ трескомъ раздается ихъ голодное карканье. Дальше, на взморьѣ, что-то низко синѣетъ – не то туча, не то отяжелѣвшій воздухъ…»Произведение дается в дореформенном алфавите.
«Большая гостиная освѣщена такъ ярко, что даже попахиваетъ керосиномъ. Розовыя, голубыя и зеленыя восковыя свѣчи, догорая на елкѣ, отдаютъ легкимъ чадомъ. Все, что висѣло на пушистыхъ нижнихъ вѣтвяхъ, уже оборвано. На верхушкѣ качаются, между крымскими яблоками и мандаринами, два барабанщика и копилка въ видѣ головы веселаго нѣмца…»Произведение дается в дореформенном алфавите.
«Въ теченіи цѣлаго дня, къ подъѣзду большаго дома то и дѣло подъѣзжаютъ извозчики съ сѣдоками и чемоданами. Сѣдоки разные: мужчины и женщины, молодые и пожилые, но всѣ болѣе или менѣе плохо одѣтые, съ печатью провинціальности во всей внѣшности, съ выраженіемъ не то растерянности и оторопѣлости, не то какого-то радостнаго испуга на лицахъ. Попадаются особенные, рѣзко бросающіеся въ глаза костюмы: то сибирская доха, мѣхомъ наверхъ, то кавказская бурка, изъ подъ которой торчитъ конецъ Богъ вѣсть для чего подвѣшаннаго кинжала, то какое-то длинное рыжее пальто, о которомъ ни одинъ петербургскій портной не умѣлъ бы сказать, какого оно фасона, то наконецъ дамская тальма, отдѣланная такими странными бисерными и стеклярусными паучками, какихъ не найти во всей Перинной линіи. Чемоданы тоже разные: большіе, плоскіе, съ протертыми углами и наклеенными билетиками отъ всѣхъ станцій отправленія, перевязанныя веревками корзины, вышитые гарусомъ мѣшки, и наконецъ просто узелки, неумѣло обмотанные ремешками съ оторванными пряжками…»Произведение дается в дореформенном алфавите.
«Тайный совѣтникъ Мошковъ сидѣлъ въ своемъ великолѣпномъ кабинетѣ, въ самомъ радостномъ расположеніи духа. Онъ только что вернулся изъ канцеляріи, гдѣ ему подъ величайшимъ секретомъ шепнули, или скорѣе, мимически намекнули, что новогоднія ожиданія его не будутъ обмануты. Поэтому, смѣнивъ вицмундиръ на тужурку, онъ даже закурилъ сигару изъ такого ящика, въ который позволялъ себѣ запускать руку только въ самыя торжественныя минуты своей жизни…»Произведение дается в дореформенном алфавите.
«Къ подъѣзду дома довольно аристократической наружности (извѣстно, что не только люди, но и дома имѣютъ иногда такую наружность) – подали коляску. Кучеръ ровнялъ возжи, а конюхъ помахивалъ по подушкамъ и коврику метелочкой, и затѣмъ, приподнявъ полу безрукавки, мазнулъ ею зачѣмъ-то по лошадиной ляжкѣ…»Произведение дается в дореформенном алфавите.
Василий Григорьевич Авсеенко , Николай Васильевич Гоголь , Рушан Юнисов
«Макаръ Андреевичъ Снѣжковъ считался серьезнымъ человѣкомъ. Но это была нѣсколько особаго рода серьезность: вертлявая, юркая, надоѣдливая. Онъ находился, такъ сказать, въ вѣчной борьбѣ со всѣмъ, что встрѣчается въ жизни несерьезнаго и неправильнаго. На все въ мірѣ у него была какая-то прописная точка зрѣнія, и онъ не переносилъ никакихъ отступленій отъ нея. Онъ всѣмъ всегда совѣтовалъ, всѣхъ поучалъ – убѣжденно, крикливо, съ непріятной манерой наступать на собесѣдника, брать его за рукавъ, за пуговицу, и – что хуже всего – обрызгивать его въ концѣ концовъ слюнями. Являлся онъ куда-нибудь всегда съ разбѣгу, бросалъ куда попало скверный пропотѣвшій котелокъ, втягивалъ широкими ноздрями воздухъ, и начиналъ прямо съ выговора…»Произведение дается в дореформенном алфавите.
«По тѣнистой липовой аллеѣ идетъ дама; подлѣ нея двое дѣтей – толстенькій мальчикъ, лѣтъ пяти и прелестная дѣвочка лѣтъ четырехъ. Дѣвочку ведетъ за руку молодая, недурненькая собою и щеголеватая бонна, въ хорошо сшитомъ кретоновомъ платьѣ и съ черными митенками на рукахъ, по-нѣмецки…»Произведение дается в дореформенном алфавите.
Александр Иванович Куприн , Василий Григорьевич Авсеенко
«Длинный рядъ экипажей тянулся на Каменоостровскій мостъ. Солнце еще не сѣло, и сквозь жидкую весеннюю листву обливало и Невку, и острова блѣдными косыми лучами. Погода была восхитительная, и весь Петербургъ, располагающій экипажами, или нѣсколькими рублями на извощика, устремился на "стрѣлку"…»Произведение дается в дореформенном алфавите.
«Начало XVIII вка застало Россію въ разгар преобразовательной дятельности Петра Великаго. Молодой царь уже побывалъ въ Европ, насмотрлся на тамошніе порядки, личнымъ наблюденіемъ и сравненіемъ оцнилъ преимущества европейскихъ знаній, научился самъ многому невдомому въ московской Руси, и вызванный изъ недоконченнаго путешествія извстіемъ о стрлецкомъ бунт, возвратился неожиданно въ Москву съ твердымъ намереніемъ приступить къ пересозданію страны и перевоспитанію народа. Твердой рукой расправился онъ съ участниками бунта, и не давая опомниться противникамъ новизны, заставилъ ихъ прежде всего пріучаться къ вншнему европейскому обличью: отмнилъ обычай носить длинныя неподстриженныя бороды и долгополое платье. Помимо подражанія виднному Петромъ заграницею, мры эти могли имть и ближайшую цль: он наружно сближали иностранцевъ съ русскими, а иностранцы требовались для обученія русскихъ морскому и военному длу, ремесламъ и промысламъ. Вмст съ тмъ отмнено было старинное лтосчисленіе отъ сотворенія Міра и введено новое отъ Рождества Христова; день новаго года, вмсто 1 сентября, перенесенъ былъ на 1 января…» Произведение дается в дореформенном алфавите.
«Илья Петровичъ, переодѣтый съ ногъ до головы, расчесанный и слегка вспрыснутый духами, вошелъ въ спальную жены.Вѣра Андреевна стояла передъ зеркальною дверцей шифоньерки и пришпиливала брошь къ блѣдно-лиловому бархатному корсажу. Горничная ползала на коленяхъ по ковру, оправляла на ней складки юбки. У шифоньерки, лицомъ къ Вѣрѣ Андреевнѣ, стояла гувернантка, Ольга Ивановна, и осматривала ее съ ногъ до головы, улыбаясь тонкими губами. Но выраженіе ея глазъ, сухое и сосредоточенное, противорѣчило этой улыбкѣ…»Произведение дается в дореформенном алфавите.
«Завтракъ уже поданъ на столъ, но хозяйка еще не вышла. Она сидитъ въ своей комнатѣ, передъ туалетнымъ столикомъ, приставленнымъ въ простѣнкѣ между раскрытыми окнами. Вѣтеръ шевелитъ шторами и иногда вздуваетъ ихъ какъ паруса. Спиртовая лампочка догараетъ, и замирающій голубой язычекъ чуть лижетъ прокоптѣвшія щипцы. Марья Андреевна уже окончила свои ondulations, но ей не хочется покинуть табуретъ передъ зеркаломъ. Она приблизила лицо къ самому стеклу и разсматриваетъ себя въ упоръ близорукими, выцвѣтшими глазами, и зачѣмъ-то проводитъ двумя пальцами то по бровямъ, то надъ бровями. Уже съ четверть часа она такъ сидитъ, и кажется, все разсмотрѣла, до послѣднихъ складочекъ на уголкахъ глазъ, но никакъ не можетъ разстаться съ своимъ мѣстомъ. Собственно, это самое любимое ея занятіе днемъ, и особенно утромъ, когда совсѣмъ нечего дѣлать. Сидитъ, смотритъ въ зеркало, и никогда не соскучится, словно въ первый разъ въ жизни имѣетъ возможность разсмотрѣть себя…»Произведение дается в дореформенном алфавите.
«Великолѣпный Никъ-Никъ, котораго мы видѣли въ маѣ на елагинской «стрѣлкѣ», еще не уѣхалъ за-границу. Множество обстоятельствъ задержали его въ Петербургѣ. Во-первыхъ, брянскія акціи не оправдали ожиданій. Онъ разсчитывалъ, что послѣ срѣзки купона онѣ въ одну недѣлю вернутъ прежнюю цѣну 506, а между тѣмъ онѣ и теперь стоятъ на 470. Это урѣзало его бюджетъ. Онъ хотѣлъ наверстать на «конкѣ», но прозѣвалъ время, а по 122 купить не рѣшился…»Произведение дается в дореформенном алфавите.
«Заграничный поѣздъ, вопреки своему названію «скораго», медленно тащился изъ Вержболова къ Вильнѣ. Была страстная суббота. Вагоны пустовали; даже во второмъ классѣ не замѣчалось обычной тѣсноты. Кому охота провести эту ночь въ дорогѣ, и пріѣхать на мѣсто въ первый день праздника?..»Произведение дается в дореформенном алфавите.
«У подъѣзда звенятъ бубенчики. Лѣстница остыла отъ поминутно хлопающихъ дверей. Въ передней толкотня: одѣваются, разыскиваютъ калоши, выкликаютъ другъ друга, смѣются.У Хвалынскихъ сборный пунктъ: отсюда всѣ разсядутся по санямъ и тройкамъ, и двинутся пикникомъ…»Произведение дается в дореформенном алфавите.
«Иванъ Филофеевичъ Пыщиковъ, какъ только поѣздъ замедлилъ ходъ, высунулъ голову изъ окна вагона 11-го класса, въ надеждѣ увидѣть на платформѣ свою супругу, Наталью Андреевну. Она всегда встрѣчала его, когда онъ пріѣзжалъ изъ города 20-го числа, потому что въ этотъ день въ департаментѣ выдавали жалованье, и Иванъ Филофеевичъ имѣлъ обыкновеніе запасаться нѣкоторыми предметами баловства, какъ-то: закусками, дынею, абрамовскими коврижками, и т. п. Съ нимъ и сегодня была значительнаго объема корзинка, которую онъ поставилъ въ проходѣ, поручивъ ее особенному вниманію кондуктора…»Произведение дается в дореформенном алфавите.
«Пишу тебѣ, душа моя Гуськовъ, на второй-же день по пріѣздѣ въ Петербургъ. Надобности въ этомъ никакой нѣтъ, но хочется подѣлиться впечатлѣніями, какъ говорилъ поэтъ Пушкинъ.Петербургъ, я тебѣ скажу, чудесный городъ, только совсѣмъ не такой, какимъ я воображалъ его. Начать съ того, что все тутъ очень просто. Выходишь изъ вагона, и видишь голую закоптѣлую стѣну. Вошелъ въ вокзалъ – опять голыя стѣны, и тоже какъ будто прокоптѣлыя. А я думалъ, что тутъ иначе и ступить нельзя, какъ по коврамъ, и что на каждомъ шагу взоръ услаждается чѣмъ либо грандіознымъ, или художественнымъ…»Произведение дается в дореформенном алфавите.