Звездун

Он достиг такого высокого положения, потому что умел решать поставленные жизнью задачи. Если возникала проблема, Фрэнк избавлялся от нее без шума и огласки. Он мог бы рассказать пару-тройку историй… Кто знает, вероятно, в один прекрасный день он так и сделает. Наверняка он будет не первым телохранителем, опубликовавшим свою автобиографию. И конечно, Фрэнку удавалось добиваться цели, в первую очередь благодаря своим мозгам. Если этого было недостаточно, в ход шли кулаки или складная дубинка, которая всегда лежала у него в кармане брюк. Если уж и этого было мало, то он знал нужных людей. Опасных людей. Людей из его прошлого, тех, чью жизнь или карьеру ему удалось спасти. Людей, которые были ему должны.

Какая же проблема беспокоила его сейчас? С подобным сталкиваться ему еще не доводилось, а то, что ее источник находился в непосредственной близости от его жилья, только усложняло дело. Фрэнк был обескуражен, более того, его раздражало собственное бессилие.

Он не мог вспомнить точно день, когда соседи стали устраивать вечеринки; похоже, все началось примерно тогда, когда на улице появился зеленый фургон. Возможно, шумная и развеселая ватага скваттеров приехала в нем прямиком с Гоа, известного всему миру своими транс-вечеринками, или из каких-нибудь других подобных мест, где обитают подобные бродяги, покинувшие Соединенное Королевство. Как бы то ни было, шумные сборища начались.

Поначалу они не слишком беспокоили. В конце концов, их устраивали за два дома от жилища Фрэнка; приглушенные звуки музыки, доносящиеся оттуда, были довольно назойливыми, но вполне переносимыми. Спальня Фрэнка и его жены располагалась в задней части дома, и музыка не мешала им засыпать. А их двухлетней дочери Джессике шум не мешал совсем, так как ее комната находилась еще дальше. Конечно, армейский офицер внутри Фрэнка неодобрительно поджимал губы, однако специалист по восточным единоборствам и шахматист не позволяли гневу достичь критической отметки, направляя злость в более продуктивное русло.

Но вскоре на вечеринках стали играть на бонго — африканских барабанах.

Появление нового музыкального инструмента, казалось, перенесло гулянки скваттеров в новое измерение, преимущественно на улицу. Судя по всему, им нравилось распахивать настежь заднюю дверь, зажигать в саду костер и громко отбивать ритм, подыгрывая доносящейся из дома музыке. Еще они любили сопровождать нарастающее крещендо одобрительными громкими криками и визгами, явно восхищаясь мастерством исполнителя.

Фрэнк не знал, что по этому поводу думают люди, живущие прямо напротив обиталища скваттеров, да, собственно, их мнение его и не интересовало. Зато он прекрасно понимал, что, если проблему не подавить в зародыше, она станет еще серьезнее. И потому уже после первой ночи, когда самого Фрэнка, а также его жену и дочь внезапно разбудил грохот барабанов, он решил пойти и поговорить с бродягами.

Мощное телосложение Фрэнка часто служило дополнительным средством убеждения. В девяноста девяти случаях из ста для разрешения конфликта было вполне достаточно одного его присутствия, а также низкого, сдержанного голоса.

Однако в данном случае, как подсказывало ему чутье, подобный подход был бы неверен. Насколько он знал, эти люди гордились тем, что стали отбросами общества, их главным врагом был человек, наделенный властью. И если бы Фрэнк попытался обратиться к скваттерам в привычной для себя манере, они бы наверняка отнеслись к нему как к представителю власти, и все его уговоры и угрозы остались бы без внимания. Стало бы только хуже, потому что бродяги увидели бы в нем врага. Фрэнк знал, что на его месте многие отправились бы туда и разразились завуалированными угрозами. Нет, говорил он себе, выступление с позиции силы вряд ли принесет успех. Нужно действовать хитрее.

Итак, никакой тяжелой артиллерии, даже намека на нее. Тогда что?

Судя по всему, эти люди в душе были простыми хиппи, о чем свидетельствовали наклейки с протестами против атомной энергии. Значит, если воззвать к их лучшим чувствам, они наверняка не останутся равнодушными. Причем обращение должно исходить не от лица, наделенного властью, а от простого человека. От заботливого отца семейства, жертвы того самого общества, из которого скваттеры так удачно сбежали. Другими словами, Фрэнк решил вызвать у них сочувствие.

Подобный подход противоречил всем его жизненным принципам, но он полагал, что овчинка стоит выделки. Фрэнк рассмотрел проблему со всех сторон, как шахматную задачу, и пришел к выводу, что ничего лучше ему не придумать.