Звездопад

Вечером, в начале одиннадцатого, в палату тихонько вошел Бичико. Он принес какой-то сверток, положил его на шкафчик возле койки больного, а сам остановился, виновато озираясь.

«Что это с ним? — Мака с удивлением наблюдала за братом. — Работа Джумбера? Ну, раз пришел, может быть, останется на ночь, а я съезжу домой и утром вернусь».

— Что говорят докторишки? — спросил Бичико.

Пожилой больной, закинул голову, глянул на него и почмокал губами. Молодому днем сделали операцию, и теперь ему было не до разговоров. Возможно, он и соглашался с Бичико и тоже невысоко ставил местных врачей, — в таком случае он соглашался с ним в душе.

— Отложили на завтра, — сказала Мака, не глядя на брата.

— Кто будет оперировать?

— Я не знаю этого врача.

— Но есть же у него фамилия?

— Хиджакадзе.

— A-а, это Джумбер его уговорил.

— При чем тут Джумбер? Он врач этой больницы. Не тбилисская знаменитость.

— Много ты понимаешь!

— И не хочу понимать, — Мака взглянула на спящего больного и, понизив голос, прибавила: — Ты должен сегодня остаться!

— Где?

— Здесь, вот в этой палате. Если отец спросит, где я, скажи — пусть не волнуется, я скоро вернусь. Мне надо съездить за Гочей. Утром сменю тебя.

— На чем собираешься ехать-то?

Мака не хотела затягивать разговора с братом:

— На чем люди ездят?

— Поезд завтра утром будет там, а не здесь. До половины третьего через Ианиси ни один поезд не пройдет.

— Проклятие! — в сердцах вырвалось у Маки. — А ростовский?

— Ростовский здесь не останавливается.

— Что же делать? Мальчишка опять не будет спать. Где ты пропадал до сих пор? Я бы на автобус успела.

— Если его завтра оперируют, ты и без меня могла уехать, чего ты, собственно, ждала?

— Ласки твоей и внимания. Только не я, а вот он! — Мака кивнула на спящего отца, но тут же прикусила язык и постаралась придать лицу спокойное выражение — ей не хотелось спорить с братом, особенно здесь, в больнице. — Ни на шаг меня не отпускает. Ты прекрасно знаешь, отец никогда не беспокоил нас…

— Это он тебя не беспокоил.

— А тебя? Хотел уму-разуму научить, так для тебя это беспокойство?

Дверь в палату приоткрылась, и вошла толстенькая, румяная медсестра. Мака с изменившимся лицом обернулась к ней:

— К телефону?

— Маку Лежава.

— Да, да, это я! Звонят?

— Да, к телефону.

— Господи, что же делать? — проговорила Мака, вскакивая, и почувствовала, как задрожала у нее нижняя губа.

Она оттолкнула остановившуюся в дверях медсестру и выбежала в коридор.

— Гражданка!.. — донесся до нее изумленный возглас толстушки.

Коридор показался бесконечно длинным. В комнате дежурного врача она не увидела ничего, кроме черной телефонной трубки, лежащей на толстом стекле стола, и, еще не поднеся ее к уху, крикнула: — Алло!..

— Алло! — повторила она, распутывая шпур и морщась, как от нестерпимой боли. — Что случилось, Гено, почему ты звонишь? Гено, ради бога, я слышу плач! Это Гоча? Откуда он?.. Ах, на машине Авксентия… Он и сейчас плачет, я же слышу. Боже мой! Дай ему трубку! Дай скорее! Гоча, Гоча! Родной мой, это я, мама!.. Да, мама, — она улыбнулась, прислушиваясь к детскому голоску в трубке. — Я сейчас приеду. Ты больше не плачь. Гено, не сердись на него! Я еду. Прямо отсюда. Да, да… Перехвачу какую-нибудь машину. Бичико здесь, он мне поможет. Через полтора часа буду у вас, сынок.

У дверей дежурки столпились санитарки и больные. Они удивленно переглядывались и пожимали плечами.

Даже не поблагодарив врача и медсестру, вызвавшую ее к телефону, Мака выбежала в коридор.

Когда она вернулась в палату, отец уже не спал.

— Что у них там, дочка?

— Ничего, отец, не волнуйся.

— Худо мне без тебя. Как в лесу я…

— Не бойся. Завтра все будет хорошо. Я сейчас говорила с Гено, — мне придется ненадолго съездить…

— Да, да, берегите Гочу. А мое дело пропащее. Маленького береги.

— Ступай! — Мака обернулась к Бичико. — Сейчас же ступай и достань машину!

— Вот дает! — усмехнулся Бичико. — Где я ее теперь возьму?

— На что в городе такси?

— Такси всего шесть штук, да и те такие раздолбанные, что за город не поедут.

— Не знаю! Достань частную! — Мака торопливо сняла халат и повесила его в изголовье отцовской кровати. — Пошли!

Бичико встал.

— Что за мальчишка у вас там такой? Видно, тоже буян растет.

— Тебе этого не понять. Ступай вперед.

— Мака! — окликнул ее отец.

— Я привезу его сюда, папа. Ты ведь тоже хотел его повидать, — она прикрыла за собой дверь.

Пройдя весь длинный больничный двор, она буквально пробежала через проходную у ворот и остановилась. Сзади слышались шаги Бичико.

Улица была пустынна.

Она огляделась. Бичико вышел на середину мостовой и встал там, засунув руки в карманы.

Мака подошла к нему.

— Позвоню Джумберу. Может быть, он согласится поехать, — сказал Бичико.

— Тхавадзе?

— Кто же еще? Остальные Джумберы на своих на двоих ходят.

— Ни в коем случае! Хватит и того, что он с тобой возится.

— Ни с кем он не возится. А ты лучше укороти язык и не болтай, чего не знаешь.