Звездопад

Именно этого я и боюсь— что птицеловы? Пирибе им не соблазнить, да она на них и не польстится. Но вот как бы не превратиться из рыцаря ее мечты в пастуха коз?

Охотник сжал челюсти, чтобы унять дрожь. Ни сено, подстеленное в бандули, ни шерстяные носки уже не защищали от холода онемевшие ноги. Не дай бог, если разгуливающий по гребням вихрь пригонит тучи или из ущелий нагонит туман. Тогда и рассвет не наступит, и солнце никогда не взойдет. Над вершиной повисло вдвое больше звезд, теперь уже сверкающих, но вдесятеро недосягаемых и холодных, подобных здешнему ослепительному солнцу, которое палит, жжет, дубит кожу и равнодушно ласкает без огня.

Лишь тебе одному ведомы тайны здешней жизни. И какой ценой она достается. Я уже не говорю о зайце, бедняга вынужден спать с открытыми глазами, а сон прекрасной лани или оленя и даже их жизнь ни в грош не ставятся. При каждом шорохе они умирают от страха и, застряв в снегу, становятся добычей собак. Свыше их сил было покинуть волчьи владения, лесные просторы и росистую траву и, не заботясь о пропитании, вознестись к небесам, к свободе, чтобы перестать платить тяжелую дань хищнику. Ведь их могила — это и есть брюхо волка.

Правда, и твой труп станет добычей орлов и грифов, когда наступит твой час. Но ты не умираешь в логове, охваченный недугом. Ты умираешь в прыжке. Когда ты разгоняешься, то не только щебень и камешки несутся вслед за тобой, ты разверзаешь камни и глыбины и за тобой несется земля для твоей могилы. Твоим гробом служат бездонные пропасти, а сверху горстями сыплется скалистый щебень. Вершины грохочут. И это скорбным вестником несется из ущелья в ущелье, и горы, подпирающие беспредельное небо, звонят в сумеречные колокола. Голых, убогих, безжизненных гор ты единственный верный сын, их радость, их гордость. Не будь тебя — они превратились бы в безжизненную пустыню. Пока ты жив — они дышат и живут. Правда, они не балуют тебя. У них самих, нагих и суровых, нет для тебя ни корма, ни подстилки, ни покрывала. Зато они верно служат тебе — твои стражи, твоя крепость, и никто не посмеет ни поработить, ни покорить тебя. А когда тебя не станет, черные траурные скалы льют по тебе слезы и вершины перезваниваются скорбными колоколами.

О боже! Неужто тебе удалось сотворить жизнь, сокрушающую и стужу, и ураган. Или тебе понадобилось это для того, чтобы здесь властвовали туры и не резвилась такая нечисть, как козы. Чтобы тут проводили ночи избранные охотники, а птицеловы исходили завистью.

Пути господни неисповедимы, и непостижимы творенья твои. О господи, удостой меня своей милости, уступи на этой отвесной скале небольшую глыбину, чтобы я смог укрыть голову, или же усмири этот бушующий ветер. Будет ли конец этой ночи?

Со дня рождения и до самой смерти и днем и ночью человек постоянно подвергается испытанию на прочность. Его каждодневная жизнь полна риска и подобна тому, будто он постоянно спотыкается на краю пропасти. Стоит только расслабиться, закрыть глаза и пуститься по течению, как он тут же будет обрушен в пропасть.

Ты же веришь нам, созданным тобой же, и ничем не поступишься, чтобы не потребовать величайшей жертвы в ответ. Если тур желает оставаться туром, он должен проводить ночь там, где сотрясаются даже каменные глыбы, где нет ни пищи, ни воды. Иначе он должен превратиться в козла, валяться в зловонном навозе, чтобы всегда иметь в достатке воду и сено. Если же я желаю зваться охотником, я обязан коротать ночи в ледяной постели, не сомкнув глаз, иначе я должен превратиться в мясника, согреваться у горячих угольев, а в постели меня должна поджидать страстная женщина с томным взором.

А сейчас ты гонишь сюда тучи. Кто знает, может, и молнию низвергнешь на мою голову, послав мне еще одно испытание! И не наступил ли час расплаты?

Если и человек, и тур — дело твоих рук, зачем же ты требуешь от нас большего, чем нам отпущено? Если эту отвесную скалу ты взвалишь мне на плечи, разве я устою?

До рассвета было еще далеко. Вершины окутались облаками. Ветер гребнем прочесывал густой туман и набивал им ущелья для прядения, чтобы потом из этих нитей сплести для серо-пурпурных вершин белую вуаль. Поближе к утру пошел снег, и скалы облачились в тонкие, белоснежные рубашки. Все, что ветер принес, он, умчавшись, забрал с собой.

Предрассветное небо успело засиять, Млечный Путь — словно прыжок лани — растаять в небесах, а горы — улыбнуться. Очистившаяся Вселенная замерла. Холод породил тепло, тьма — свет, мучения сменила радость. К востоку в алмазных пиках солнце водрузило себе золотой трон и разослало пучки лучей в мрачные ущелья вестниками победы. Только ради того, чтобы увидеть это утро величавой красоты и неслыханного спокойствия, где можно было услышать даже песнь солнечного луча, стоило провести эту бессонную ночь.