Звездопад

А вот это — кинотеатр, но сюда я приведу тебя вечером. Мы идем вдоль леса, огибаем опушку — высоко на холме цирк. Перед цирком висят большие афиши. На афишах нарисованы медведи, зайцы, лошади. Жужу видела лошадей, но это совсем не такие… Лошадей-то она видела, а слона? А морских львов? Мы купим билеты и в воскресенье пойдем в цирк на утреннее представление.

Там, где зеленеет ряд акаций, — магазины, дальше, в ольшанике — универмаг. Это большущий магазин, в нем можно купить все, что угодно.

Я выбираю для Жужу материю на платье. Желтую в красную полоску или зеленую с цветами? А может быть, ей по душе фиалковый цвет?

— Жужу, пожалуйста, выбирай…

Жужу не выбирает.

Жужу хочет, чтоб я сам купил ей материю, которая мне нравится.

Я прошу продавца выбрать самую лучшую. Вон ту, что лежит наверху… Нет, пониже. Да нет же!.. Ладно, пусть будет эта… А может, у продавца под прилавком найдется что-нибудь особенное, припрятанное для знакомых? Жужу в первый раз приехала из деревни, а для знакомых он и потом сумеет выкроить… Нет, отрезать не надо, мы берем все. На платье должен быть карман своего цвета.

Ведь Жужу очень нужен карман.

Солнце припекает.

Мы осматриваем город.

Бабушка, верно, давно разыскивает меня, сердится, ворчит.

Мы бежим к пруду. Лягушки с плеском плюхаются в воду. В пруду водятся даже черепахи.

Пахнет стоячей водой, нагретой зеленой ряской.

Мы входим в воду, забираемся в заросли камыша. Пруд, раскинувшийся перед нами, — море. Я похитил Жужу у девятиглавого дэва, живущего за морем. Дэв извергает из страшной пасти огонь, а из ноздрей выпускает черный дым, но я не боюсь его.

— Боишься, Жужу?

Жужу хлопает ресницами. Я знаю, что она не боится. Со мной ей ничего не страшно. Жужу знает, что я не уступлю ее даже стоглавому дэву.

Вдруг Жужу останавливает меня и указывает рукой на поляну.

В чем дело?

Ах, меня разыскивает бабушка! И она, кажется, сердится. В руках у нее тутовая хворостинка.

Я боюсь, как бы и Жужу не досталось заодно со мной, и с виноватым видом говорю:

— Жужу, ты уходи… Беги!

Она стоит и ждет, пока подойдет бабушка. Она не хочет оставить меня в такую минуту.

Бабушка крепко хватает меня за руку и, размахивая перед носом посвистывающей хворостинкой, ругает на чем свет стоит.

— Бабушка, я Жужуне… Жужу, бабушка!!

— Я тебе дам Жужу…

Бабушка чуть ли не волоком тащит меня к дому. Я оглядываюсь и смотрю на Жужу. Она неподвижно стоит на самом припеке и смотрит мне вслед. Хлопает ресницами и смотрит.

— Ба, Жужу…

Мы идем домой и оставляем Жужу на берегу пруда. Бабушка думает, что мы просто заигрались.

Эх, если б она знала, что Жужу водила меня по всей деревне, показала, где растут самые красивые грибы, не побоялась колючек ежевики, не страшась ветра, сорвала для меня самую вкусную грушу и положила в свой большой карман.

Или если б она знала о нашем путешествии по городу… Сколько удивительных мест показал я Жужу. А потом похитил ее у девятиглавого дэва.

Если б бабушка знала все это…

Ночью меня замучили гланды, подскочила температура. Верно, я разметался и раскрылся во сне. Я пытаюсь скрыть все это, но бабушка силой заставляет меня разинуть рот и шепчет что-то — заговаривает болезнь.

Приезжает мама, вся в слезах, и встревоженный отец.

Бабушка рассказывает им, как я целый день пропадал где-то и как она наконец нашла меня в камышах на пруду.

Мы возвращаемся в город.

Проходит день, другой.

Идем к врачу.

Улицы, площади.

Я стою на балконе и смотрю на город, днем и ночью… Днем и ночью.

Уезжаем на дачу…

Потом возвращаемся, и меня принимают в школу.

После этого я долго не мог выбрать время, чтобы съездить в деревню.

А бабушка приезжала в город, привозила полные хурджины, котомки и упреки сыновьям. Но она уже не говорила мне, как бывало: «Хоть ты присмотри за своей одинокой бабкой…»

Я уже давно не носил коротких штанишек, когда однажды летом к нам опять приехала бабушка. Она повздыхала, поворчала на сыновей, а потом оглядела меня с головы до ног и, словно про себя, сказала: «Присмотри хоть теперь за своей одинокой бабкой…»

…И снова деревня. Зеленый двор, зеленые проселки, широкая поляна, грушевое дерево и Жужу…

— Жужу!

— Жужуна!

Никто не откликается. Никто не бежит ко мне.

— Жужу, где ты? Жужу!

Я подошел к плетню, через который она должна была перепрыгнуть.

— Жу-жу-у-у!

Из дверей соседнего дома выглянул кто-то и опять спрятался.

— Жужу, где ты, Жужу?

Кто-то медленно спускается по лестнице и направляется ко мне.

— Позови Жужу! Где Жужу? — не даю я ей подойти.

Жужу?

— Да, я хочу видеть Жужу.

— Я Жужу.

— Ты?!

— Да… я. — Девушка остановилась, не доходя до плетня, и посмотрела на меня глазами Жужу, но… Но волосы у нее были аккуратно причесаны, а на лице не было прежнего смуглого загара. Видно, она совсем не любила ежевику и не умела лазить по деревьям. Эта Жужу не смогла бы нарвать для меня спелых груш в самый ветреный день, и не было на ней куцего синего платья в горошек с большим красным карманом.

Девушка растерялась. Она не говорила ничего, но и не уходила. Стояла и теребила пальцами ворот, а когда ветер раздул ее платье, испуганно прижала подол к коленям и, вспыхнув, повторила: