Звезда по имени Алголь

Первым в эту чёрную вязкую гущу залетел пёс по кличке Кулёк. И не удивительно: он был самым глупым псом во дворе. Залетел он весело, с разгону, но скоро настроение его изменилось. Когда пёс понял, что его лапы прилипли, он заскулил, а потом и вовсе завыл. Но всё же сумел вырваться, хотя и перепачкался гудроном. Он зубами выгрызал смолу между когтей, так что и морда у него тоже стала чёрной. Кулёк — пёс, хоть и глупый, но очень общительный. Он, по обыкновению, лез ко всем выражать своё дружелюбие. И не мог взять в толк, почему его прогоняют.

Следующей жертвой смолы оказался выпивший мужичок из соседнего дома. Он возвращался поздно вечером домой и в сумерках угодил в смолу. А так как выбраться из неё не смог, то и прилёг на неё. А утром проснулся — не встать. Даже пошевелиться не может. Точно Гулливер, пленённый лилипутами.

Хорошо ещё, что прилёг он с краю. Моя мама с другими женщинами ходила его вызволять. Им пришлось ножницами отстричь ему часть волос, иначе он никогда не оторвал бы головы от этой липучки. В общем с грехом пополам его вызволили. Освободившись от вязкого плена, он побрёл домой, а мы, мальчишки, толпой провожали его, хихикая и пугаясь одновременно: он напоминал персонажа из фильма ужасов.

После этого случая мама и другие жильцы нашего дома начали звонить в коммунальные службы, чтобы смолу во дворе убрали. Но работники жилищной конторы были, наверное, заняты более важными делами. А может, сами боялись прилипнуть.

Прошла неделя. И вот как-то утром ко мне домой прибежал Стас:

— Вовка, выходи скорее! Там Кисель влип. Вот потеха!

— Ну и что в этом такого? — пожал я плечами. — Кисель вечно куда-то влипает.

— Сейчас он влип натурально. В смолу! Вот пентюх!

Я сразу всё понял и поспешил за Стасом.

Возле растёкшейся смолы стояла кучка зрителей — наших дружков. Колька по прозвищу Кисель торчал почти на средине широкого чёрного пятна и весь изгибался, корчился, дёргался. При этом ступни его ног оставались совершенно неподвижными. Но, в отличие от Кулька, он сохранял бодрость духа.

Есть, видимо, люди, которые радуются, оказавшись в экстремальной ситуации. Колька из таких — всё время куда-то «влипал». Возомнил себя естествоиспытателем и проверял, на что человек способен. То подпалит пачку газет и дымовую завесу в ванной устроит. И сам в дыму сидит — смотрит, сколько сможет выдержать. То сиганёт со второго этажа на кучу картонных коробок, которые мы специально собираем для него полдня по помойкам. Он якобы видел похожий прыжок в кино. Только в кинофильме с героем ничегошеньки не случилось, а Колька хряпнулся подбородком о свои же коленки и выбил зуб. Всякий раз за эти эксперименты ему влетало.

Колькин отец постоянно пропадал где-то на заработках. Воспитывала сына одна мать. Причём орудием воспитания служила пластмассовая хлопушка, какой выбивают из ковров пыль.

— Я из тебя выколочу дурь! — приговаривала мать.

А Колька издавал такие вопли, что собаки во дворе начинали подвывать. Но на другой же день он опять чего-нибудь отчебучивал.

Так и с этой смолой. Всем нам родители наказывали, чтобы к смоле и близко не приближались. Мы и не подходили к ней. Ну швырнём, бывало, кирпич и наблюдаем, как смола его постепенно затягивает. Или пробуем поджечь. Но чтобы залезть добровольно в эту дрянь!..

А вот Колька взял да и влез. И не потому, что хотел досадить матери, а просто из любопытства. Наверное, интересно стало: сможет ли выбраться?

Но выбраться ему никак не удавалось. Когда он пытался поднять ногу, за ней тянулся чёрный столб. И столб этот был, видимо, такой вязкий и густой, что оторвать от него ногу нечего было и надеяться.

Мы уже устали хохотать и просто сидели поблизости, наблюдая Колькины потуги.

В конце концов Киселю надоело торчать в смоле и он крикнул:

— Теперь давайте меня вытаскивать!

— А как? — поинтересовался Стас. — Подойти к тебе мы не можем. А по воздуху не летаем.

— Вам и не надо летать. Бросьте мне верёвку или палку подайте длинную и тяните всей гурьбой!

Притащили мы длинную ветку, подали Кольке конец. Сами взялись покрепче да как дёрнули!..

Но Колька из смолы не выскочил. Зато у него выскочила из рук ветка, и мы все повалились кучей. Сам же Кисель оказался на четвереньках. Руки у него тоже увязли в смоле. Так что и палку ему уже не подашь.

Колька попробовал освободить хотя бы одну руку — за ней потянулись, точно жвачка, космы гудрона. Иногда ему удавалось даже оторвать облепленную смолой пятерню, но вторая рука в это время увязала ещё глубже. И всё же Колька не унывал и продолжал бороться со смолой.

К нам подошли двое прохожих, постояли, полюбовались на старания и сказали, что надо вызывать пожарных. Мол, те наклонят над пленником лестницу и выдернут его. Но мы побоялись, что нам и самому Кольке от пожарных влетит.

Кисель, который не переставал нас смешить, дёргаясь теперь только туловищем и головой, вдруг задвигался с ускорением. К гудроновой лепёхе спортивным шагом приближалась Колькина мать. И конечно же, с хлопушкой в руке.