Звезда конструктора

Неприятной стороной работы во дворце оказалась для меня также необходимость и внешне соответствовать уровню места обитания. Трумар в первый же день выдал мне в долг два золотых и велел обратиться в королевскую мастерскую неподалеку, чтобы заказать новую одежду. Дескать, в своих тряпках я могу ходить, если мне не стыдно, но только за пределами дворца. Где-нибудь в районе трущоб. И прозрачно намекнул на то, что дешевку здесь распознают сразу, поэтому не надо пытаться сэкономить и тем самым бросить тень на весь цех мастеров-конструкторов.

Таким образом, домой у меня получалось отсылать не более одного золотого в месяц, несмотря на бесплатное питание и жилье. Содержать дорогое платье оказалось тоже недешевой задачей. Амулет очистки работал исправно, но я выбросил три комплекта костюмов: камзолы, панталоны, рубашки с кружевами из дорогих тканей, — исключительно по собственной тупости. Поскольку шляться по коридорам дворца в лабораторной одежде мне категорически запретили, я вынужден был ковыряться с дефектами артефактов прямо в парадной, в результате одежды мне хватало всего на месяц максимум. Потом уже я догадался брать с собой комплект робы и надевать его поверх панталон и камзола. Вошел — определил задачу и, если предстояло заняться грязным делом, одевался. При выходе снимал и — в мешок.

Честно признаюсь, появилась у меня и еще одна прожорливая статья расходов — девушки. Самое обидное, что траты шли не напрямую — цветы, пирожное, театры, кафешки, — а косвенно. Как это может быть? Да очень просто. Наверное.

Учеба и работа мало способствовали знакомству с прекрасной половиной человечества и не только человечества. Я был до помидорной красноты стеснителен, робок и неуклюж. Боялся этого племени, как пламени, поэтому, став мастером, по-прежнему оставался девственником. Перейти трудный рубеж между мальчиком и мужчиной помогла мне одна из горничных. Была она старше меня на пять лет, имела аппетитную фигуру и славилась тем, что коллекционировала своих любовников. По ее признанию, мага у нее еще не было, тем и привлекла моя скромная особа. Случилось все как-то неожиданно и для меня очень даже неплохо. Во всяком случае, мучиться вопросами любого подростка: а могу ли я вообще с девушками, а понравится ли им со мной, а как подойти да что сказать, — мне не пришлось совершенно, за что девушке огромное спасибо.

Как-то раз меня вызвали в бельевую, где испортился сушильный артефакт. В большом зале, кроме кучи белья и Карасы, никого не было. Девушка, сославшись на сквозняк, закрыла дверь на задвижку и предложила мне пройти в глубь помещения, где находился неработающий агрегат. Расстояние мы прошли небольшое, но за это время она несколько раз умудрилась прислониться ко мне то бедром, то грудью. Я краснел, деликатно отстранялся, она делала вид, что ничего не произошло, а когда я занялся ремонтом, проявила недюжинный интерес, фактически прижавшись ко мне со спины. Дескать, так ей лучше видно. Разумеется, вскоре мой собственный интерес, и отнюдь не к объекту ремонта, можно было видеть воочию — против природы не попрешь. Караса томно вздохнула, вызвав в моем теле непроизвольную дрожь желания, еще сильнее прижалась, и ее рука скользнула по моему бедру. Я повернулся к девушке лицом, не зная, что делать и как себя вести. Тогда она сама взяла мою руку и положила себе на грудь, а потом с немалой сноровкой стала освобождать меня от одежды.

— Ой, такой красивый парень и все еще мальчик, — заметив мою неловкость, весело отметила она. — Вот мне повезло! Неужели ни одна девочка не была с тобой? Что же ты за бука такой был? Да не бойся, я тебя научу, как с девушками обращаться. Ой! А чего это мы головку повесили? Никак испугались? Непорядок. Сейчас Караса это поправит… погладит, поцелует. А ну-ка! Выше голову! Вот и умница.

Что красивый — это она подзагнула, а то, что мальчик, — правда. Ну ничегошеньки я не умел.

Самый страшный момент моей неуверенности в себе проскочил за единый миг, словно во сне. Девушка была умела и деликатна. Словно опытный лоцман, она вела нас по волнам наслаждения, не стесняясь все показывать и рассказывать. Неизвестно, от чего она получала большее удовольствие — от самой близости или от процесса обучения молодого неумехи. Наша игра затянулась. Несколько раз я доходил до вершин блаженства, и Караса, мне кажется, тоже — что я тогда понимал?

Через несколько часов, смертельно усталый, но счастли-и-и-ивый, я оделся и чуть не ушел, позабыв, зачем вообще сюда приходил. Впрочем, дефект оказался мелким, и справился я с ним за пару минут. Чмокнув на прощание подругу, так и оставшуюся лежать поверх вороха тряпья с блаженной улыбкой на губах, я побежал принять ванну и переодеться.