Звезда и жернов

— Ну, а всё же? — допытывался Хайес.

— Хорошо. Ты сам спросил, — недовольно сморщился айвонец, чуть отъезжая в сторону. — Это не духи, а чудесный эликсир (причём, заметь — без капли волшебства!), позволяющее изменять восприятие запахов таким образом, что главенствующий в ансамбле ароматов запах ощущается, как наиболее приятный для данного дэкамэ. Разные дэкамэ будут ощущать и разные ароматы.

— Ага! — кивнул слегка озадаченный Хайес. — Ну, а из чего же они? Поди из какого-нибудь редкостного цветка, ореха, или ещё какого растения? А? Нкапи?

Оссу Та раздражённо зыркунул на рыцаря и, нехотя, ответил:

— Нет, арвер. Тут ты ошибаешься. Этот эликсир не из ореха, и уж точно не из цветка!

А затем вновь замолчал. Хайес весь как-то напрягся, словно бы уже предчувствуя что-то недоброе, и немного угрожающе изрёк:

— Ну-у-уу? Говори уж, раз начал!

Айвонец чуть поёрзал в седле и, слегка втянув голову в плечи, сообщил:

— Они из мочи имарского болотника.

— Что-о?! Из мочи?! — словно раненный вепрь взревел рыцарь. — Да как ты смел, книжная твоя душонка, заставлять меня совать себе в нос чью-то мочу! Да я тебя за это утоплю в ближайшем же нужнике! Слышишь, ты…

— Ха-ха-ха! — громко рассмеялся Рин, услышав столь забавную историю. — Вот так духи! Хорошо ещё, что вы, господин Даггемо, не одолжили их у волшебника и не преподнесли какой-нибудь даме сердца! Вот уж смеху-то было б!

— Попридержи язык, юнец! — огрызнулся на него Хайес. — Потаскался б ты вместе с этим затейником с моё! Небось тогда по-другому бы запел!

— Да не сердитесь вы, ради Всесущного, господин Даггемо! — попытался умерить обиду рыцаря Рин. — Ведь волшебник же старался вам помочь! Разве вина лекаря, если лекарство приходиться больному не по вкусу? — и подъехал к Оссу Та с другой стороны. — А скажите, уважаемый господин волшебник, отчего же моча этого самого животного обладает столь удивительным свойством?

Оссу Та с приятным удивлением посмотрел на него и ответил:

— От чего, любознательный юноша — я не знаю. Но зато знаю — для чего! Имарский болотник, там, где он опрожнил свой мочевой пузырь, имеет обыкновение подстерегать свою жертву. Добыча улавливает приятный для себя запах и идёт прямо в расставленную на неё засаду. Только и всего.

— Удивительно! — покачал головой Рин. — Чего только не бывает в мире, по воле Всесущного! Иной раз и в толк не возьмёшь — зачем ему это надо было?

— Всё, созданное в мире, по воле Единого, когда-нибудь находит своё применение! И если что-либо нам пока не ведомо, то это лишь свидетельствует о собственной нашей скудости пред истинной мудростью того, кто и является подлинным источником всего сущего в этом мире! — глубокомысленно изрёк Оссу Та и видимо, обрадовавшись, что наконец-то нашёл себе благодарного слушателя, тут же продолжил. — Между прочим, юноша, у имарского болотника есть и ещё одна интересная особенность. Уже давно известно, что у этого животного всегда рождается однополое потомство: все — или же самки, или же — только самцы. Если год будет засушливым — то это всегда бывают самцы. А если прохладным и дождливым — то непременно нарождаются лишь самки. Почему это так, объяснить, в принципе, можно, но…

— Тихо, нкапи! — прервал речь айвонца Хайес, приподнимаясь в седле и тревожно вглядываясь вперёд. Следом за ним и Рин устремил туда свой взор: по выгоревшей на солнце траве к ним, во весь опор, скакали двое шоэнов, высланных Хайесом вперёд, в качестве авангарда.

— Рэ ко самэ, сэду ирм авкару! Оку ланэ! А эф ирнс одорэ ама! Рэ эф со мар!^[28] — наперебой затараторили они.

— Проклятье! — рыцарь встревожено оглянулся. Справа от них, полого вниз и пересекая ту самую дорогу, далеко тянулось ровное, как скатерть, поле, укрыться на котором было решительно негде. Поворачивать же назад было и того хуже, ибо уж там-то их точно ждала верная гибель: двое шоэнов, которых он, во время короткого привала, отправил назад, дабы выяснить насколько далеко они оторвались от опасности, вскорости вернулись, сообщив, что войско кавала, с невероятной скоростью движется в их сторону по этой же дороге. Хайес был очень высокого мнения об армии кавала, равно как и о нём самом, но, всё же, подобной прыти, даже он не ожидал, а потому был вынужден, так и не дав толком отдохнуть лошадям, вновь устремиться в путь. Оставалось только одно — прижаться к самой реке, туда, где берег заканчивался высоким обрывом, и, средь разбросанных, редких валунов росли хоть какие-то деревья. Возможно, если берег будет не слишком крутым, то им даже удасться спуститься к реке и переправиться на другую её сторону. А если дело окажется совсем худо, то им придётся оставить лошадей, и спуститься без них. Но в любом случае им следовало торопиться, ибо уже в самое ближайшее время, прямо здесь, они окажутся зажатыми между двумя армиями: армией кавала и, наверное, армией короля Имрии, спешащего на помощь осажденному Индэрну.

— Быстрее туда! Фай ого! — махнул рукой в сторону реки Хайес.

— Что случилось, ади Даггемо? — в свою очередь встревожился Рин.