Зверь (ЛП)

И все же остановить трансформацию невозможно. Дева Летописеца внедрила проклятье в каждую клетку тела Рейджа, и когда эта штука выходила на свободу, процесс был подобен поезду, который никто не мог замедлить или остановить.

Смерть позаботится о проблеме.

Смерть Рейджа... остановит все это.

Ви закрыл глаза и мысленно закричал.

Секунду спустя он поднял веки и подумал - черта с два. Черта с два он позволит этому случиться.

- Бутч, - рявкнул он. - Я должен идти.

- Что? Куда ты...

Это последнее, что услышал Вишес, поднявшись на ноги и исчезнув.

4

Боли не было.

В груди Рейджа не было боли от пулевого ранения. Первый знак, что это серьезное дерьмо. Раны, которые болят, не повергают тебя в шок. А если никаких ощущений? Наряду с тем, что его сбило с ног, и пуля угодила прямо в грудину, это, наверное, было верным сигналом того, что он в смертельной опасности.

Моргнуть. Попытаться вдохнуть. Моргнуть.

Кровь в его рту, густая кровь в горле... поднимающийся поток, мешавший его попыткам наполнить легкие кислородом. Слух ухудшился, все звуки приглушились, точно он лежал в ванне, и уровень воды поднялся настолько, что закрыл оба его уха. Зрение то пропадало, то возвращалось, ночное небо над ним то проявлялось, то расплывалось перед глазами, все вокруг то падало, то ходило ходуном. Дышать становилось тяжелее с каждым вздохом, точно на его груди собирался какой-то груз, сначала равный весу сумки, потом весу футболиста-полузащитника... а теперь уже весу легкового автомобиля.

Быстро, все это происходило очень быстро.

Мэри, подумал он. Мэри?

Его мозг разразился именем его шеллан - может, он даже сказал его вслух? - как будто его супруга могла его услышать.

Мэри!

Паника разлилась по его венам и заполнила грудную клетку вместе с плазмой, которой он без сомнения истекал. Его единственная мысль, важнее смерти, важнее сражения, важнее даже безопасности братьев, была о том... Боже, пусть Дева Летописеца сдержит свою часть уговора.

Пусть в Забвении он не останется в одиночестве.

Мэри должна была суметь покинуть этот мир вместе с ним. Ей должны были разрешить последовать за ним, когда он отправится в Забвение. Таково его соглашение с Девой Летописецой - он остается со своим проклятием, Мэри исцеляется от лейкемии, и поскольку она бесплодна из-за лечения, она может оставаться с ним столько, сколько захочет.

 Ты нахрен умрешь сегодня ночью.

В его голове прозвучал голос Вишеса, и лицо брата тут же появилось в поле зрения, заслоняя собой небеса. Губы Ви двигались, козлиная бородка дергалась, когда он проговаривал слова. Рейдж попытался отодвинуть мужчину, но руки не подчинялись мозгу.

Меньше всего ему нужно было, чтобы умер кто-то еще. Хотя будучи сыном Девы Летописецы, Ви, наверное, меньше всех переживал бы из-за выстрела в свой центр тяжести. Но когда Бутч, третий в их тройке, появился откуда-то сбоку и тоже принялся о чем-то болтать? Нет, этот парень не имел пропуска в зал старухи с косой...

Стрельба. Они оба начали стрелять.

«Нет! - приказал им Рейдж. - Скажите Мэри, что я ее люблю, и оставьте меня, черт подери, пока вы…»

Ви вздрогнул, точно в него попала порция свинца.

И тогда-то это и случилось.

Запах крови брата спровоцировал это. Как только медный запах достиг носа Рейджа, зверь пробудился в своей клетке из плоти и начал вырываться наружу. Внутренние толчки, подобные землетрясениям, ломали его кости, разрывали его внутренние органы, превращая в нечто совершенно иное.

И вот теперь ему было больно.

Вместе с тем он понимал, что это пустая трата времени. Если он умирал, дракон лишь займет его место во всем этом дерьме.

- Скажите Мэри, пусть отправится за мной, - прокричал Рейдж, полностью ослепнув. - Скажите ей...

Но он чувствовал, что братья уже убрались подальше, и слава Богу - крови Ви больше не чувствовалось в воздухе, а его слова остались без ответа.

Силы постепенно оставляли его, но Рейдж постарался поддаться этой череде разрывов и переломов в своем умирающем теле. Даже если бы у него были силы, сопротивляться этому было бы бесполезно и только ухудшило ситуацию. Так что когда его разум и душа, его эмоции и сознание отступили, притупляясь, это пугало, потому что он не знал, что отодвигает его - смерть или трансформация.

Когда нервная система зверя полностью взяла верх и болевые ощущения ушли, Рейдж оказался в метафорической сфере полета, точно саму его сущность поместили в стеклянный шар со снегом и поставили на полочку пространственно-временного континуума.

Только в этот раз ему казалось, что он уже не вернется.

Забавно. Каждое живое существо, обладающее разумом и осознающее собственную смертность, неизбежно задумывается время от времени - когда и где, как и почему оно умрет. У Рейджа тоже случались периоды таких мрачных мыслей, особенно в период «до-Мэри», когда в долгие пустые дневные часы он оставался наедине с каталогом собственных слабостей и провалов.