Зачем только наши пути пересеклись? Очередное испытание? Ответа не было, только вдруг душно стало – и мы дышали этим сгустившимся воздухом, чувствуя, как вокруг всё пульсирует и звенит от напряжения. Словно закручиваются невидимые глазу спирали, притягивая нас всё ближе друг к другу.
– Я так испугалась… Этот человек был опасен, – Рамона первая нарушила молчание. Спохватилась, осмотрела подол платья – на нём цвели влажные бурые пятна.
– Я бы в любом случае смог защитить тебя.
И вновь как клинком по открытому сердцу – воспоминания о диком, зверином взгляде бывшего друга. Он без сожалений вспорол бы мне глотку, а потом взялся за Рамону…
Эта мысль вызвала в душе такую мощную волну гнева и страха, что я без всяких церемоний привлёк жрицу к себе, так, что она ткнулась лицом мне в грудь, охнула глухо и затихла. Закрыв глаза, я вдохнул упоительный аромат её волос, потёрся о них щекой, как домашний кот.
– Теперь всё будет хорошо, девочка.
Нет уж, иди ты к подгорным духам, Кристейн. Для меня ты умер уже давно, а теперь ты и твоя шайка больше никогда нас не потревожите.
До слуха донёсся тихий всхлип – тело Рамоны стало вдруг тяжёлым, и я едва успел подхватить её. Давя панику, бережно опустил на землю. Ярко-розовый румянец схлынул, вернулась нездоровая белизна, даже губы побледнели.
Проклятье, да что такое!
Одним рывком я сдёрнул с головы её очелье, не обращая внимания не зло мигнувший кровавый камень. Ослабил завязки платья, похлопал по щеке. Такое уже было в прошлую нашу встречу, но тогда она не тратила столько сил, как сегодня.
Дышит! Слава Матери Гор и всем известным богам… И пульс есть, хоть и частый, поверхностный.
– Рамона! – впервые в жизни я жалел, что у меня нет ни капли Дара. Я мог лишь отнимать чужие жизни, не лечить. – Мона, что с тобой?
Ресницы девушки дрогнули, но глаза оставались закрытыми.
– Вода… – выдохнула она еле слышно, и я наклонился ухом к её губам. – Мне нужно… в воду…
Глава 18.
В воду?
Несколько мгновений я не мог сообразить, а потом едва не хлопнул себя по лбу – вот дурак! Всем известны целебные свойства проточной воды.
– Сейчас, – подхватив жрицу, я прижал её к груди, как самую дорогую ношу. – Ты только держись. Не сдавайся, поняла?
Я что–то говорил, не думая, что она, должно быть, снова в забытьи и не слышит моего лихорадочного шёпота. Говорил, что она стойкая, сильная и вообще удивительная. И понимал, что, вопреки здравому смыслу, начал привязываться. Узы делают слабей – кто этого не знает?
Но сейчас мне было плевать.
Я спешил на шум и запах водопада, то взбегая вверх по белым валунам, что грозили осыпаться в любой момент, то спускаясь вниз, где тонкими струями петлял ручей. Колючий кустарник хватал за ноги, тонкие ветки барбариса стегали по лицу – ну же, Матерь Гор, если ты действительно есть, не путай мне дорогу!
Тело жрицы, лёгкое и хрупкое, начало оттягивать руки. Мне, вымотанному схваткой и бессонной ночью, нужно было больше сил. И вот, когда я оскользнулся на очередном проклятом камне, показался желанный водопад. Гладкая лента, похожая на косу великанши, сверкала в лучах солнца и наполняла неглубокий бассейн-чашу внизу. Края её поросли папоротником и мелкими жёлтыми цветами, по поверхности скользили беспокойные водомерки.
Я стянул с неё только ботинки, щадя девичью стыдливость, да и не было времени возиться с платьем. Держа её на руках, спустился в воду – такую ледяную, что ноги сразу потеряли чувствительность.
Проклятье, аж зубы сводит.
Водопад срывался с каменного уступа высотой в два человеческих роста и разбивался внизу пенными брызгами. Шипел, плевался, будто не желал подпускать нас ближе. Придерживая Рамону под плечи и колени, я вытянул руки и позволил реке принять её в объятья, намочить волосы и коснуться груди.
Светлая кожа покрылась мурашками.
Заметная рябь пробежала по поверхности, хотя было безветренно, и девушка вздохнула глубоко, не открывая глаз, раскинула руки ладонями вверх. А шум водопада стал тише, мелодичней даже – будто понял, что перед ним дочь гор.
Рыжие волосы, вмиг потемневшие, поплыли по воде, петляя змеями, свиваясь кольцами. Алмазные капли сверкали на ресницах, на щеках медленно расцветал румянец – жизнь и сила возвращались.
Бледно-голубая жилка билась на мокром виске Рамоны. Сегодня она столько для меня сделала, что невозможно и нечестно будет выкинуть это из памяти. Как и её смелость с решимостью, и тяжесть тела, и его тепло.
Зверь-из-Ущелья попался в ловушку. Только охотница пока об этом не знает.
Вода бережно омывала нас, подводные растения тянули скользкие тонкие руки, водили по спине и ногам – подол платья течение подняло до колен. Гладких белых колен и стройных сильных голеней. Рамона дышала уверенно и глубоко, и, кажется, даже улыбалась. Кажется – потому что уголки губ изогнулись совсем легонько, зато пальцами ног она шевелила весьма бодро, будто кто-то щекотал ей пятки.
– Ты как? – я наклонился, втягивая воздух у самого лица, согревая своим дыханием.