Звенья и зёрна

…По пустынной саванне
      спешит голубая машина —
это в Африке было,
      посредине Бенина —
вдруг, как радужный смерч,
      толпясь и блистая,
налетает безумная бабочек стая —
от песков до небес,
      ни конца ей, ни края,
но с налета — о господи! —
      горе немое:
смерть цветасто пятнает
      стекло ветровое.
«Тормози!
      Мы врываемся в рай, как убийцы!..» —
это в Африке было,
      в Москве повторяется, снится —
мчатся бабочки снова,
      большие, как птицы,
золотые, лиловые, алые, черные,
небывалые,
      обреченные…

«Вдруг, проснувшись в казенной постели…»

* * *

Вдруг, проснувшись в казенной постели,
Не поймешь, где какая страна…
Забываешь названья отелей,
Мимолетных знакомств имена.
Роль уюта во временном доме
Исполняют диван и плафон.
Говоришь «чемоданы в мой номер»,
Через день выметаешься вон.
Ни к приемнику, ни к одеяльцу,
Ни к цветам, ни к пейзажу в окне
Привязаться нельзя постояльцу —
В сроке истина здесь и в цене.
Расщепляется миг, где обратный
Счет ведется отпущенным дням…
По путевке Париж однократный
Выдается до вторника нам.
Выдается до пятницы море,
Вырывается время из рук.
И гостиница, и санаторий —
Краткий курс философских наук.
Сдай ключи, не ищи милосердья.
Репетиция смерти — отъезд
Или сон. Но, быть может, бессмертье,
Как бессонница, нам надоест.
Так да здравствует жизнь, где начало
И конец застолбит божество
Расписания. Времени мало?
Будем жить. Это лучше всего!

Полоумный

Я научен теперь, я научен
я прикинусь нормальным, иначе
будут снова ловить и настойчиво мучить.
Делать нечего. Поутру
просыпаюсь, иду умываться,
хлещет кровь из открытого крана,
ничего, я беру полотенце,
отпечаталось красным лицо,
всё в порядке, я к вам выхожу,
напевая игривый мотив,
все довольны, и завтрак на столике, —
в этом мире никто не убит.

Хеппи-энд

Все кончилось благополучно.

Волков почуя, бараны
еще теснее сплотились
вокруг своего пастуха,
когда он вскинул двустволку,
и волк закружился, раненый,
бросился пес на хищников,
и те ушли от греха.

Все кончилось благополучно,
как я вам сказал заранее.

Садилось кровавое солнце,
лучи посылая вкось.
Пастух в тулупе овчинном
задумчиво ел баранину,
и преданный пес лениво
глодал баранью кость…

«Ах, Кавказ! Это слишком красиво…»

* * *