Зулус Чака. Возвышение зулусской империи

– Мама! – сказал он. – Первый раз в жизни я заставил тебя плакать – для меня это великое горе. Ведь я поклялся, что тебе больше не придется проливать слезы. Пусть заколют быка, чтобы ты осушила их и подкрепилась вкусной пищей, тогда и на сердце у тебя станет веселее. Отдай также побольше быков тем, кто меняет на них бусы. И тогда, разукрашенная так, как не снится ни одной женщине, ты снова станешь сиять улыбкой счастья и тем успокоишь мое страдающее сердце. Со временем, когда планы мои осуществятся, ты, пожалуй, согласишься со мной. А может статься, что и я соглашусь с тобой. Кто знает?

Эти слова совершенно успокоили Нанди, и она отправилась вместе с сыном домой. Увидев, что впереди них гонят принадлежащих Чаке быков и коров, она и вовсе развеселилась. А ведь это была только четвертая часть военной добычи Чаки, остальное он отдал полку в добавление к тремстам головам скота, которые подарил воинам Дингисвайо.

Многие не верят в то, что безжалостного завоевателя, каким стал потом Чака, могли тронуть слезы матери. Но мы располагаем свидетельством Генри Фрэнсиса Фина, который хорошо знал Чаку в апогее его могущества[58].

Дело в том, что среди зулусов Чака – фигура совершенно исключительная. Под железным самообладанием в нем скрывались и такие качества, как легкая возбудимость и сентиментальность. У него была чуткая душа артиста – недаром он слыл лучшим поэтом-песенником и танцором, шутником, не знавшим себе равных. Человеку такого склада была, очевидно, присуща большая чувствительность, нежели среднему нгуни.

Глава 6

Примирение с Сензангаконой. Вождь зулусов. Награды и кары

Примерно в это время серьезно заболел Мбийя – приемный отец Чаки. Чака каждый вечер навещал его, проделывая десять миль туда и обратно. И это после утомительного дня, проведенного с воинами, которых он сам обучал. Чтобы продлить жизнь Мбийи, Чака пригласил лучших врачевателей и обещал им в случае успеха большое вознаграждение. Кроме того, он часто приносил в жертву предкам Мбийи хорошего быка. Только вызов на заседание военного совета в крааль Дингисвайо (О-Енгвени) мог помешать Чаке навестить Мбийю.

Шел, вероятно, 1814 год, и Чаке было приблизительно двадцать семь лет, когда Дингисвайо послал одного из своих старейшин, Нгомаана к Сензангаконе – отцу Чаки и вождю клана Зулу. Нгомаан сказал Сензангаконе: «Великий приказал мне уведомить тебя о том, что сын твой Чака находится с ним. В связи с этим Великому необходимы некоторые разъяснения». Сензангакона понял намек и с подобающим эскортом и несколькими женами поспешил в крааль Дингисвайо.

В его честь был устроен большой прием; гостей угощали с обычной для нгуни щедростью. Первое появление Сензангаконы при дворе было отмечено традиционными церемониями. Начался главный танец – инкондло. Неудержимый Чака, которого отец еще не узнал, плясал с таким искусством и темпераментом, что вызвал восхищение всех собравшихся.

– Послушай! – сказал Сензангакона. – Кто этот красивый и высокий молодой человек со светлой кожей, который так чудесно танцует?

На это Дингисвайо ответил:

– Его зовут Нодумехлези из клана Джобе. Трудно сказать, заподозрил ли что-нибудь Сензангакона, но он решился осведомиться:

– А где же тогда Чака?

– О, вождь, – сказал Дингисвайо, – он боится выйти!

День выдался жаркий, и после танцев Дингисвайо предложил Сензангаконе освежиться в протекавшей поблизости реке. Чаку и еще нескольких молодых людей он тоже позвал купаться. Когда они сняли с себя одежду, Чака заметил Сензангакону и закричал товарищам:

«Вот вождь!». Все, кроме Чаки, подобрали свою одежду и бросились бежать. Чака один остался у реки и, когда Сензангакона спросил его имя, смело ответил: «Я Чака». Так старый вождь узнал, что знаменитый молодой воин, которым он так восхищался, его сын Чака.

Сензангакона так обрадовался тому, что его вновь обретенный сын знаменит да еще к тому же красив, что всем стало ясно: именно этот сын станет его любимцем. А Дингисвайо только того и надо было; ведь, позаботившись о том, чтобы должность вождя в нескольких племенах перешла по наследству к его испытанным сторонникам, он наилучшим образом укреплял созданный им политический строй.

Однако Дингисвайо решил для верности пустить в ход колдовство. У него имелся большой запас зельев на все случаи жизни. Посвятив Чаку в свои планы, он велел рассыпать разные магические порошки по тропе, где предстояло пройти Сензангаконе, и по его циновке. Обильно посыпали ими и Чаку, чтобы его обаяние стало еще сильнее. Все эти средства, вместе взятые, должны были дать Чаке полную власть над Сензангаконой. Так оно и вышло, ибо, когда Сензангаконе намекнули на то, что его околдовали, воля старого вождя ослабела, а Чака, зная о своем могуществе, получил психологический стимул, который еще более усилил и без того почти магическое действие его личности.