Зульфагар. Меч халифа

— Значит, Мансур, гяуры сказали передать этот пакет именно мне? Ты ничего не путаешь?

— Да-да, из рук в руки, — хаджи не мог понять, почему Аргун медлит.

Однако тот по-прежнему не спешил.

— Ну что ж, тогда открывай, будем смотреть, что эти гяуры мне передали… И ты сам вместе с нами посмотришь, из-за чего это они вас двоих похищали…

Ничего не понимая в происходящем, Мансур поднялся с кресла, подошел к столу. В нерешительности оглянулся на Аргуна.

— Так что, вскрывать?

— Да-да, конечно. Мне нечего скрывать от своих соратников, — несколько высокопарно отозвался тот. — Я вам доверяю…

А сам подошел к двери, приоткрыл ее. Муртаз поспешно вскочил, смущенно стащил с головы наушники.

— Что слушаешь?

Аргун задал этот вопрос просто так, чтобы хоть как-то объяснить ничего не понимающему Мансуру, по какой причине он выглянул в другую комнату. Не говорить же святоше, что теперь, если у священника в руках сработает взрывное устройство, Аргун от этого пострадает в самой незначительной степени, потому что, по сути, находится в другой комнате.

Однако Муртаз смотрел на него так испуганно, что Аргун не мог не заметить этого.

— Так что?

— Да вот, музыку… — Муртаз ткнул дрожащим пальцем в клавишу магнитолы, выключая ее.

Ничего больше не спрашивая, Аргун подошел, включил ее вновь, поднес наушник к уху… Стоявший ни жив ни мертв Муртаз не мог себе представить, насколько в этот миг ликовал его начальник. Ведь у него появился повод вполне законно и объяснимо покинул взрывоопасное помещение.

— Мансур, включай кассету, я сейчас, — крикнул он, на секунду обернувшись от магнитолы.

В это мгновение Муртаз быстро перещелкнул тумблер. И после этого облегченно вздохнул.

Когда Аргун поднес наушник к уху, из него неслась какая-то забойная, бьющая по ушам современная европейская музыка. И ему стало ясно, чего так испугался Муртаз.

— Еще раз услышу, что ты у меня в доме такое слушаешь, накажу! — пригрозил Аргун. — Понял?

Правоверному мусульманину не полагается слушать подобные мелодии. Ортодоксы-ваххабиты даже на свадьбах запрещают музыку — любую, не говоря уже о гяурской. И если рядовому боевику где-нибудь в другом месте такое еще сошло бы с рук, то непосредственно в доме одного из столпов шариатской безопасности такого допустить было нельзя…

Впрочем, Аргун произнес эти слова не особенно грозно — беспощадный в серьезных вопросах, в мелочах он был довольно либерален. В конце концов, какую музыку слушать, это личное дело каждого — перед Аллахом, говаривал он, каждый будет отвечать за свои грехи…

В соседнем помещении послышался звук включившегося видеомагнитофона.

— Аргун, все готово! — позвал Мансур.

— Иду!

Аргун небрежно бросил наушники на стол и вышел. Муртаз обессилено опустился на стул; его руки крупно дрожали.

Только что он был на грани провала. Потому что он, как это нередко бывает, слушал, что происходит в соседней комнате.

…По большому счету, от него это не требовалось. Более того, с точки зрения классической разведки он не должен был рисковать по мелочам, подставляться, подслушивая, что творится в соседнем помещении. Даже если бы он просто передавал записи, это уже само по себе было бы очень много — слишком ценную информацию он переправлял своему руководству. Однако человеческий фактор сбрасывать со счетов никак нельзя — Муртазу и самому было любопытно послушать, ради чего он рискует своей жизнью. К тому же подобное любопытство приносило вполне реальные плоды: он мог лучше ориентироваться в раскладе сил среди боевиков. Скажем, зная, насколько Аргун выделяет и приближает к себе Зульфагара, Муртаз теперь стремился к тому, чтобы и самому заручиться благорасположением последнего. Пока у него это не слишком хорошо получалось. Ну да только вода камень точит…

Впрочем, сейчас было не до Зульфагара и не до налаживания с ним отношений.

Зачем, почему, на кой черт Аргун вдруг так внезапно вошел к нему в комнату, в которую вообще заглядывает исключительно редко? У него ведь не было хоть какой-нибудь необходимости в подобном действии! Неужели он начал что-то подозревать? На чем он, Муртаз, мог попасться, проколоться, подставиться?

Единственное сомнительное по своей целесообразности действие, которое он совершил за последнее время — это испортил мотоцикл, который зачем-то брали с собой на задание «мстители ислама». Он просто насыпал сахара в бензобак «Ямахи», на которой должен был ехать Арсен во время нападения на злосчастную колонну на перевале Халам-Самбулак. Это было, по большому счету, глупо и непрофессионально, однако разведчик попросту устал от предписанной ему роли пассивного бездействия. Муртаз тогда не смог заранее дознаться, куда и с какой целью отправляются «мстители ислама», однако понял, что дело, на которое они собираются, очень серьезное. И тогда решил, что факт, если мотоцикл неожиданно сломается, быть может хоть это как-то предотвратит вылазку спецназа — во всяком случае, в подобном своем действии разведчик в тот момент видел единственный шанс предотвратить диверсию. Однако это не помогло — генеральскую колонну все равно разгромили…