Зубы инспектора Фисесаки

После игры Хитафия зашел в административный корпус, посмотреть свой почтовый ящик. В коридоре кишмя кишели другие первокурсники, жаждавшие получить весточку из дома, потому что поступившую корреспонденцию раскладывали по ящикам именно в этот день. Когда Хитафия негромко просвистел: «Простите меня, пошалуста», вокруг него тотчас же образовалось свободное пространство.

Он достал из почтового ящика три небольших белых конверта и помчался в общежитие для первокурсников. Распахнув дверь, он увидел своего соседа по комнате, Фрэнка Ходиака, читавшего единственное полученное им письмо. Хитафия сел на кровать, и его хвост загнулся вверх вдоль стены. Он открыл конверт острым когтем.

– Фрэнк! – послышался возглас. – Они меня берут!

– Эй! – отозвался Ходиак. – Да что с тобой стряслось? Слюни текут ручьем. Не заболел случаем?

– Нет, я просто платшу.

– Как это?

– Именно так платшут ша-акфи.

– И с чего тебя так развезло?

– Оттого, што я штастлив. Я переполнен эмотсиями.

– Тогда, ради Бога – невозмутимо произнес Ходиак – иди поплачь на кухне. У тебя вроде три конверта. Куда сам-то нацелился?

– Думаю, в Йота-Гамма-Омикрон.

– Почему? Есть группировки попрестижнее.

– Мне это нет заботы. Я выбирать их в любой слутшай, по сентиментальные притшины.

– Слушай, не заговаривай мне зубы! Будто у холоднокровных рептилий вроде тебя есть какие-то сентиментальные чувства!

– Конетшно, есть. Мы, ша-акфи, все такие. Вы этого не знать, потому што мы не показывать наши тшувства на наших литсах.

– Ну ладно, – не отступался Ходиак, – что же за причины, хе-хе?

– Первая, – Хитафия начал загибать свои пальцы-когти, – потому што Герберт Ленгиел там есть. Снатшала только он во весь наш городок относился ко мне как к товарисш. Вторая – потому што великий де Камара был в Йота, когда поступать в «Атлантик» много лет назад.

– Кто такой этот Камара?

– Ты нитшего о нем не слышать? О, как кое-кто из утшеных земельных шителей игнорировать своя история! Он был один из великих космитшеских пионеров, основать «Вигенс-Интерпланетарис» и первый земельный житель поставить своя нога на Осирис.

– Ну-ну. Еще один бразилец, который стал для вас своим в доску.

– Да. Именно де Камара доставить вставные зубы Главного инспектора Фисесака с Осириса обратно на Землю и передать его в «Атлантик», и они давать ему потшетная степень. Этих сентиментальных ассотсиатсий вдохновлять меня. Я отшень сентиментальный по поводу господин де Камара, хотя некоторые из наш народ говорить, он украсть эти зубы и другие вещи, когда оставлять наша планета.

На церемонии приема в братство Хитафия смирно сидел, как бы на корточках, среди таких же новичков. Они поглядывали на него кто с опаской, кто с отвращением. Когда им объяснили возможные будущие обязанности, Фицджеральд и еще двое членов братства решили устроить небольшое веселое представление садистского толка – из разряда тех, что обычно сопутствуют таким обрядам. Как по мановению волшебной палочки откуда-то появились две деревянные лопатки, наподобие ракеток для настольного тенниса, только поувесистее. На новичков обрушился град вопросов, один другого бестолковее. За нерасторопность провинившийся получал удар лопаткой, в случае же своевременного ответа салаг наказывали лишь за то, что они салаги. Только Хитафия не переставал удивляться:

– А меня никто не ударять?

– И тебе не терпится получить на орехи, чудище? – спросил Фицджеральд.

Конетшно. Это часть приема в братцы. Мое сердце рваться пополам, если я не полутшить удар, как все.

– Члены братства явно были сбиты с толку и недоуменно посматривали друг на друга. Ближе к хвосту тело Хитафии приобретало обтекаемую форму, и ничего, что можно было бы обозначить словом «задница», там не имелось.

Наконец Браун спросил:

– Как же это, черт возьми, исполнить? Где у него это самое… то есть куда его ударять?

– О, везде! – заверил Хитафия.

Браун, судя по виду, недовольный развитием событий, взмахнул своей лопаткой и хорошенько приложился по ляжке осирианца. Удары сыпались один за другим, пока Хитафия не изрек:

– Я даже нитшего не тшувствовать. Вы есть уверены, што не наротшно бить меня так легко? Это бы сильно ранить мои тшувства.

Браун сокрушенно покачал головой:

– Ему все как слону дробина. Давай теперь ты, Джон.

Фицджеральд как следует размахнулся и ударил по боку Хитафии лопаткой так, что она развалилась пополам. Сам Джон сжал от боли руку, оглядел товарищей по братству и сказал:

– Полагаю, следует считать, что ты свое получил, Хитафия. Перейдем лучше к делу.

Остальные новички лишь усмехнулись, явно довольные тем, что для них экзекуция закончилась. Однако они рано радовались. Одураченные старожилы братства не собирались оставаться в долгу. Новичкам было велено явиться следующим вечером туда же для так называемого благодарственного танца и кое-какой работенки по прислуживанию гостям. Вдобавок им было строго-настрого наказано через неделю прийти для продолжения посвящения и каждому принести с собой трех кошек.