Зовите меня Маугли

У американских бронемашин вход кормовой — потому один из агентов без проблем пробрался внутрь и завел мотор. Броневик тронулся под шквальным огнем — но он и был для этого предназначен, это был армейский MRAP из излишков, ранее участвовавший в войне в Ираке. Ему удалось развернуть бронемашину поперек дороги, и мы получили подвижное укрытие — мы и вся колонна за нами.

Я перезарядил винтовку.

— Где старший? — спросил я.

Все мы посмотрели назад — там, на нейтральной полосе лежали двое, и один из них был шериф. Я не удивлюсь, если его застрелили в спину при отступлении.

Мимо машин, к нам, пригибаясь, бежал инспектирующий агент Коэн. Добежать он не добежал — выстрелил снайпер, неизвестно откуда — и он исчез за машинами. Ранен, а то и убит.

— Дымы есть?

Примеры, когда местная вооруженная сила противостояла федералам в истории этой страны были — например, Вако или дело Руби Ридж. Но такого, чтобы местные правоохранители стреляли в федералов… — такого еще не было…

Как будто произошедшего было мало — раздался стрекот и, в поле зрения справа появился вертолет. Это был MD500 в желтой окраске сельскохозяйственной авиации и на нем был установлен пулемет.

— Воздушная цель справа! — крикнул я — 300! Огонь!

…

Там, перед съездом в город — большая заправка для дальнобойщиков, мотель, мастерская и бетонированная площадка. Туда мы, в конце концов, и отступили…

В активе — сбитый вертолет, отраженное нападение на силы федерального правительства. Не знаю, можно ли считать это активом, но только я свалил пятерых. В пассиве — шестеро убитых федеральных агентов (это, по-моему, крупнейшие единоразовые потери Бюро, если еще больше не было в «Ревущие двадцатые» во время Сухого закона), 21 раненый, в том числе 10 тяжело.

В условиях, когда погиб командовавший нами специальный агент, и был ранен командир группы силового прикрытия — получилось, что я принял на себя командование, обходя всю командную вертикаль. В экстремальных условиях так обычно и бывает, кроме того, я был на пятнадцать лет старше самого старшего по возрасту из агентов группы HRT и повидал кое-чего на войне. Именно я скомандовал отход после того, как понял — бой всерьез, они не отступают, и у них в любой момент может появиться еще вертолет, а то и что похуже.

Чего говорить, если у агентов HRT было по четыре магазина к винтовкам, а у привлеченных агентов — у многих по два. С той же стороны — боеприпасов хватало.

На стоянке кто-то занялся перевязкой, один из агентов взял спутниковый телефон у Миллера, набрал Вашингтон. Доложил о происходящем, выслушал ответ, затем протянул телефон мне.

— Сэр, это вас.

На связи был Крейн. И надо отдать ему должное, он не стал, подобно тем офицерам, которых я видел на позабытой мной родине, орать и пытаться сделать тебя крайним, а себя — в белом. Крейн просто спросил:

— Что произошло?

— Сэр, местные силы перекрыли дорогу сильным полицейским кордоном…

Доклад занял минуты две от силы. Когда я закончил, Крейн уточнил:

— Кто, по-вашему, начал стрелять?

— Снайпер. С той стороны или справа от нас, я не понял. Но выстрел был точно с той стороны.

— Федеральная следственная группа в Новом Орлеане подверглась нападению, там раненые и убитые, — помолчав, сказал замдиректора. — Похоже на начало белого расового мятежа. До прояснения обстоятельств, приказываю вернуться в Техас.

— Есть, сэр.

Приказ исполнять я не собирался.

…

Автомат у меня был, у одного из тяжело раненых агентов я забрал снайперскую винтовку с патронами и рацию военного образца. Взвесил на руке — тяжело, но, наверное, унесу. К винтовке тридцать патронов и я ни один из них не намерен был тратить впустую.

Я же говорил, что если надо — вернусь со снайперской винтовкой, и выслежу этих культистов одного за другим.

Я прекрасно понимаю, что теперь мне — хана, и может быть, всему — хана. ФБР хотело использовать меня, но влипло само в историю, которую никак не замять, и теперь все это всплывет и пресса встанет на дыбы, и все либеральные комментаторы изойдут дерьмом, и измажут дерьмом меня. Потому что мне не место в их стране розовых пони, и грин-карту я, наверное, получил как-то не так (на самом деле просто выиграл), и теперь я — кто я? Человек с руками по локоть в крови, с долгой историей маскулинно-токсичного лидерства, и тёмным прошлым как в России, так и здесь. Меня есть за что наказывать, и меня накажут по полной, а заодно и всех, кто имел несчастье иметь дело со мной. Потому что таким, как я. не место в мире, где перекусывают смузи, ездят на велосипедах, стреляют только в компьютерных играх и получают образование специалиста по белой хрупкости, чего бы это дерьмо не значило. Меня никто не прикроет, в ФБР после таких жертв будет кровь литься рекой и все будут демонстративно играть по правилам.

А тех погибших — забудут. Потому что они мертвы, и их проще забыть. Забудут Дайну, забудут ту девчонку, что принесли в жертву, забудут агентов, погибших сегодня, — скажут много хороших слов, закопают в землю и забудут. Они мертвы. А я — жив.