Зов странствий. Лурулу (ЛП)

«Именно так — это знаменитый фестиваль, он празднуется с незапамятных времен».

Гарвиг великодушно махнул рукой: «Что ж, так тому и быть! Мы полетим праздновать очередную годовщину Лалапалузы — никаких проблем, никаких возражений, никаких задержек. Сказано — сделано!»

«Рада слышать!» Вермира обратилась к смаковавшему коктейль Винго: «Говорят, это шумный и веселый праздник с парадами, аттракционами и выставками, с народными танцами в традиционных костюмах. Все это должно быть очень красочно, хотя ходят слухи, что некоторые представления… как бы это выразиться… носят слишком откровенный характер».

Гарвиг ухмыльнулся до ушей: «Или — другими словами — там можно будет подсмотреть, откуда ноги растут! Тем не менее, почему бы не позабавиться! Думаю, что у Мирля и Тиббет еще меньше предубеждений, чем у нас».

Вермира начала было протестовать, но Джосс Гарвиг поднял руку: «Послушай, дорогая моя, нельзя же полностью отгораживать молодых людей от действительности! Мы должны твердо надеяться на то, что нашего примера достаточно для того, чтобы направить их на путь добродетели, не поддающейся обольщениям порока. Не так ли, капитан?»

Малуф взглянул на девушку, изобразившую чопорную улыбочку целомудрия: «Совершенно верно!»

Вермира подняла рекламную брошюру и гордо продемонстрировала ее присутствующим: «Только послушайте! На фестивале Великой Лалапалузы будут акробаты и танцы на пятиметровых ходулях, а также поединки кулачных бойцов на ходулях! Будет выступать балаганная труппа под руководством некоего Чародея Монкрифа».

Шватцендейл вздрогнул и обернулся: «Как вы сказали? Там будет Проныра Монкриф?»

Вермира снова просмотрела текст брошюры: «Не вижу никакого упоминания о пронырах. Тем не менее, похоже на то, что мы сможем вволю повеселиться — завтра летим на фестиваль!»

«Завтра мы разгрузим трюмы и присоединимся к вам в Медовом Цвету, — сказал капитан Малуф. — А теперь нам пора идти». Он поклонился Вермире и Тиббет, после чего направился к выходному шлюзу.

Гарвиг многозначительно прокашлялся. «Мы на самом деле очень благодарны за починку модуля», — сказал он Шватцендейлу. Приблизившись к механику, он засунул ему в карман пять сольдо: «Спасибо!»

На какое-то мгновение Шватцендейл остолбенел, дрожа всем телом, словно пораженный ударом электрического тока. Затем, глядя в потолок и судорожно перекосив рот, он вынул деньги из кармана и осторожно опустил их на ближайшую полку, сделал три размашистых шага на полусогнутых ногах, оказавшись таким образом в выходном шлюзе, спрыгнул на землю и скрылся.

Джосс Гарвиг огорчился: «Удивительный человек! Если он хотел, чтобы ему заплатили больше, он мог бы так и сказать! Я не скупердяй, но не могу же я угадать, чт'o у него на уме!»

Капитан Малуф усмехнулся: «Вы не понимаете. Фэй — отпрыск исключительно высокопоставленной семьи. Достоинство не позволяет ему брать деньги у простолюдинов и даже у кого-либо, кто уступает ему благородством происхождения».

У Гарвига отвисла челюсть. Он скорбно уставился на несчастные пять сольдо: «Что ж… Он поставил меня в неудобное положение. Меня трудно назвать простолюдином, тем не менее…»

«Пусть это вас не беспокоит, — заверил его Малуф. — Фэй уже забыл об этом инциденте. Я рекомендовал бы, однако, когда вы снова с ним встретитесь, не позволять себе никаких фамильярностей и не пускаться в объяснения, которые могли бы ему наскучить».

«Нет-нет, конечно», — пробормотал Гарвиг.

Три астронавта спустились по короткому трапу «Фонтеноя». Шватцендейл ждал их снаружи — все четверо направились в город по взлетному полю.

2

Наступил вечер. Каниль-Верд опускался за горизонт; облака в западной части небосвода вспыхнули, подобно гигантскому тлеющему костру, гранатовым огнем с бледно-зелеными обводами и сполохами синего и лавандового оттенков.