Зов странствий. Лурулу (ЛП)

Утром Мирон покинул «Приют скитальца», позавтракал в кафе под открытым небом на краю центральной площади, направился в космопорт по бульвару, окаймленному облачными вязами, и, пройдя через космический вокзал, нашел «Гликку» на посадочном поле, примерно в ста метрах от вокзала. Старое неказистое судно, «Гликка» перевозила грузы в трех трюмах, а также, в зависимости от спроса, то или иное количество попутных пассажиров. Корпус «Гликки» некогда был покрыт суровой синевато-серой эмалью с темно-красными обводами, но теперь через полустертую эмаль проглядывал серовато-белый грунтовочный слой, местами заляпанный оранжевым вяжущим материалом, необходимым для герметизации глубоких царапин, оставленных мелкими метеоритами пробоин и прочих повреждений. Приблизившись к судну, Мирон поднялся по короткому трапу и прошел через открытый шлюз в главный салон. Там он нашел капитана Малуфа и механика Шватцендейла, задержавшихся за завтраком.

«Садитесь, — пригласил Малуф. — Вы уже завтракали?»

«Я съел две рыбные котлетки под томатным соусом и выпил горшок перечного чая, — признался Мирон. — По сути дела, я уже позавтракал».

Винго, гремевший кастрюлями в соседнем камбузе, услышал его слова и тут же принес Мирону миску фасоли с беконом и две поджаренные ячменные лепешки, сопровождая свои действия следующим строгим наставлением: «На дрянных планетах кормят всякой дрянью. На борту «Гликки» мы не предаемся гурманскому обжорству, но и не корчим из себя эстетов-аскетов. Так или иначе, в изучении всех тонкостей местной кулинарии обычно нет необходимости».

«Такие вопросы у нас решает Винго, — сообщил Мирону Шватцендейл. — Если он находит на местном рынке что-нибудь достойное внимания, это подают на ужин. Винго внимательно следит за последствиями и, если нам не становится плохо от нового блюда, иногда осмеливается попробовать его сам».

Винго ухмыльнулся до ушей. «Мне редко приходится выслушивать жалобы, — успокоил он Мирона. — Если вы соблаговолите последовать за мной, я покажу вашу каюту. Мы с Шватцендейлом уже сложили вещи бедняги Крима в камеру хранения на космическом вокзале. Каюта проветрилась, на койке свежие простыни. Думаю, что вы тут освоитесь».

Мирон отнес свой чемоданчик в каюту и вернулся в салон.

За столом остался один капитан. Он спросил: «Надеюсь, вас устраивает каюта?»

«Да, разумеется — и я готов приступить к работе».

«В таком случае я объясню, в чем будут заключаться ваши обязанности. Они разнообразнее, чем вы могли бы ожидать». Малуф задумчиво взглянул на потолок и продолжил: «Попытайтесь разобраться в методах, применявшихся Кримом. В этом отношении у вас могут возникнуть затруднения. Несмотря на множество его талантов и познаний, Хильмар Крим относится к категории людей, которых… как бы это выразиться… невозможно отнести к какой-либо категории».

Мирон кивнул: «Это меня не удивляет».

«Крим неприязненно обращался с некоторыми пассажирами, что приводило к излишним трениям. В ответ на запрос, казавшийся ему нерациональным, вместо того, чтобы затратить пять минут и удовлетворить запрос, Крим разъяснял, почему пассажиру следовало изменить взгляд на вещи. Например, если пассажир жаловался на несварение желудка, Крим мог рекомендовать ему холистический подход вместо того, чтобы выдать требуемую пилюлю, и споры по этому поводу могли продолжаться несколько часов, пока позеленевший пассажир не скрывался в туалете, схватившись за живот. Если я пытался вмешаться, Крим заявлял, что придерживается самых высоконравственных принципов, в связи с чем мне оставалось только чувствовать себя беспринципным шарлатаном».

Мирон снова кивнул и занес в маленькую записную книжку следующую пометку: «Инструкция № 1: умиротворять пассажиров; выдавать лекарства по требованию».

«Вот именно. А теперь — о записях и счетах. Опять же, в этом отношении я вынужден подвернуть Крима критике. Он был настолько одержим монументальной компиляцией законодательств Ойкумены, что рассматривал финансовый учет как невыносимый каторжный труд, которого следовало избегать всеми возможными средствами. Когда его упрекали в нерадивости, он утверждал, что безошибочно хранит в памяти все существенные цифры и может восстановить их на бумаге в любой момент, когда это потребуется. Однажды я спросил его: «Что, если какая-нибудь превратность судьбы заставит вас покинуть наше судно — например, если вас убьет бандит или вы умрете от кровоизлияния в мозг?»

«Чепуха, абсолютный вздор!» — безапелляционно заявил Крим.

«Тем не менее, — настаивал я, — что, если вас арестует полиция и вы окажетесь в кутузке? Кто, в таком случае, сможет расшифровать ваши каракули?»