Зов серебра

Это была их прежняя маленькая Ева, та самая Ева, которая со слезами просила Ромку не умирать, которая ухаживала за ними с Гордеем, когда у них не оставалось сил. И она вспомнила. Теперь она помнила все то, что и они.

– Я не Гордей, я Второй. – Второй зажег свой собственный фонарик, направил луч света Еве в лицо. Рассматривал долго, очень внимательно, а потом кивнул каким-то своим мыслям. – А с Третьим ты, судя по всему, уже познакомилась.

– Что он с тобой сделал? – Роман в несколько широких прыжков очутился внизу, на дне. А в детстве пещера казалась едва ли не бездонной.

– Ничего. Со мной все хорошо. Ромочка, это же ты? – Она улыбалась. Как в детстве размазывала по щекам слезы и улыбалась.

Дотронуться бы, обнять, прижать к себе так сильно, чтобы перехватило дыхание. Но это потом, а сейчас – цепь!

Роман хотел просто отстрелить звенья. Решение самое простое и логичное, но не самое безопасное. Он помнил обвал, что случился восемнадцать лет назад. Не знал причину, но последствия помнил очень хорошо. Значит, придется по старинке, отмычкой.

– Потерпи, мелкая, я сейчас. – Он возился с замком на цепи, а Ева гладила его по волосам. Как в детстве. И так же, как в детстве, у него замирало что-то в груди и дышать получалось через раз.

Замок поддался быстро, с тихим лязганьем цепь упала на каменный пол.

– Пойдем! – Роман схватил Еву за руку. – Второй, нам нужно уходить!

Второй усмехнулся, поднял цепь, проверил ее на прочность, обмотал вокруг своей талии, велел:

– Дай замок.

– Зачем? – Роман уже понимал зачем, но все еще не мог до конца поверить.

– Он уже близко. – Глаза Второго сделались желтыми, и зрачок начал деформироваться, вытягиваться в вертикаль. – Я чувствую. – Щелкнул замок, и Второй сунул Роману отмычку. – Уводи ее, а сам возвращайся. Ты поймешь, когда нужно вернуться, услышишь. – Второй улыбался дикой, уже не человеческой улыбкой. – Серебряная кровь – она такая, – сказал сквозь стон, – кому-то шерсть, а кому-то чешуя. Уходите, пока я вас отпускаю.

Ева не хотела уходить, Ева рвалась ко Второму, называла его Гордеем, уговаривала пойти с ними. Роману пришлось вытащить ее волоком. Его чутье, то самое волчье чутье, которое не раз выручало его в жизни, кричало, что рядом со Вторым они в опасности, в очень большой опасности.

Снаружи светило солнце, уже не робкое рассветное, а яркое и дерзкое. В свете его лучей все казалось будничным и безопасным, вот только было ли оно таким на самом деле?

– Зачем?! – Ева вырвалась из Романовой хватки, отскочила в сторону. – Зачем мы его там оставили?! Зачем приковали?!

– Так нужно. – Он не хотел ее пугать, но и на долгие объяснения не осталось времени. – Мелкая, слушай меня! Ты сейчас пойдешь в замок, запрешься в своей комнате и не выйдешь, пока я к тебе не приду. Открыть дверь ты можешь только полковнику, больше никому. Поняла?!

– Нет! – Она не понимала, не хотела понимать. – Я никуда не уйду, пока ты не скажешь, почему посадил на цепь Гордея!

– Потому что это уже не Гордей! – Он не хотел орать, так получилось. – Это не Гордей и, возможно, уже даже не Второй!

– А кто?..

– Тот, кто тебя похитил! Ева, уходи, я прошу тебя!

– Роман, я не понимаю. – Она не уходила, стояла, прижавшись спиной к валуну, смотрела испуганно, словно это он был опасен. – Ромочка, послушай меня. Просто выслушай!

Он бы выслушал, если бы снизу, кажется, из самых недр острова не доносился яростный рев, если бы у него нашлась хоть одна лишняя минутка. Но не было у него этой минутки, а Еве незачем видеть то, что он собирается сделать. Это не ее война. Ее бой закончился…

Он так бы и сказал, если бы ему не помешали. Из-за валуна не выступил даже, а выскользнул Максимилиан, удивительно ловким и быстрым движением схватил Еву за волосы, дернул на себя. Роман знал, как действовать в такой ситуации, знал, но все равно опоздал. В тот момент, когда он вытащил ствол, Максимилиан уже приставил к Евиной шее железный крюк. Или коготь…

– Не надо, – сказал мягко, с вежливой улыбкой. – Я в любом случае успею ее убить, даже если ты выстрелишь…

Он не выстрелит. Как он может выстрелить при таком раскладе? Как он может выстрелить, когда Ева прямо на глазах сереет лицом, когда пальцы ее беспомощно то сжимаются, то разжимаются, хватая воздух. Максимилиан чужак. Мало того, Максимилиан враг, который прикасается, угрожает не только личному пространству, но и жизни. Она не выдержит. Еще чуть-чуть, и случится приступ. Возможно, это даже хорошо. И тогда он успеет выстрелить…

– Брось пистолет. – Острие когтя впилось в Евину шею, прямо возле пульсирующей вены, по коже потекла струйка крови. Если она дернется… если дернется прямо сейчас, случится беда… – Бросай сейчас же!

Пистолет упал на землю, стукнулся рукоятью об камень.

– Ева, – позвал Роман, не глядя на Максимилиана, – Ева, послушай меня! У меня до сих пор болит спина. И все из-за тебя!

– Что ты несешь? – Максимилиан поморщился.