Зов пустоты

Марк резко затормозил, Лудивина выскочила из машины и кинулась вдогонку за Ишамом. Тот едва сумел увернуться и не врезаться в детскую коляску, он прибавил скорость и мчался к противоположному концу галереи. Лудивина на миг засомневалась: она знала, что при работе в подобных кварталах полицейским не рекомендуется преследовать подозреваемого, чтобы он случайно не попал под машину и тем самым не спровоцировал десятидневные беспорядки; но она решила, что велосипед – не мотоцикл и что ставки слишком высоки.

На параллельной улице слышался скрежет шин – это Марк пытался отыскать главную улицу квартала.

Лудивина бросилась к мусорному баку, вспрыгнула на него, чтобы взобраться на плоскую крышу галереи, вскрикнула от боли в ребрах. Она молниеносно промчалась по крышам, спрыгнула с другой стороны и рванула к уходившей вниз дорожке. Если Ишам решил сбежать, то на другом конце пешеходной улицы у него будет лишь два варианта: вернуться на парковку, где его встретит Марк, или поехать сюда.

Она увидела велосипед чуть впереди. Ишам притормозил, чтобы оглянуться, и Лудивина воспользовалась этим, чтобы сократить разделявшее их расстояние.

Едва заметив ее, он вновь ударил по педалям, набрал скорость и покатил к грунтовой дорожке.

Лудивина тщательно следила за каждым своим движением. Она касалась земли одними носками, строго контролировала дыхание, руки двигались в такт ногам – она скользила по улице, словно львица, преследующая добычу. Поначалу было непросто: ее тело все еще не оправилось от нападения, но, чуть согревшись от бега, оно словно расплавилось, и Лудивина свыклась с болью настолько, что смогла не обращать на нее внимания.

Ишам обернулся, с ужасом обнаружил погоню и как бешеный помчался вперед.

Но львица не сдавала позиций.

С каждой секундой она все больше отдалялась от него, и потому рассчитывала свой путь заранее, старалась как можно точнее откорректировать траекторию – чего не мог позволить себе Ишам, изо всех сил крутивший педали, мчавшийся куда глаза глядят, в последний миг объезжавший препятствия, тормозивший перед группой подростков, возвращавшихся из училища, или скользивший по грязной луже.

Лудивина неотступно следовала за ним. Она бежала чуть позади, не спуская с него глаз, глубоко, размеренно дыша.

Параллельной проезжей улицы здесь не было, и она задумалась о том, сумеет ли Марк их найти, но тут Ишам резко повернул и выехал на узкую парковку перед высоким и длинным зданием, по виду складом. Открылась дверь, из нее вышли с десяток человек, Ишама занесло прямо рядом с ними, так что они подпрыгнули от неожиданности. Он свалился с велосипеда, ринулся прямо на людей, растолкал их и вбежал в здание без окон.

Лудивина бросилась следом, сквозь группу людей, и оказалась на плохо освещенной лестнице. В полумраке она заметила наверху лестницы Ишама, тот едва переводил дыхание.

Она слышала, как неистово бьется сердце у нее в груди. Воздух начал обжигать легкие. Резко вздымавшиеся ребра разрывала боль.

«Не бросать начатое. Боль – лишь послание, которое можно игнорировать».

Морщась и обливаясь потом, она ворвалась в огромный, едва освещенный зал. Кинозал. По экрану побежали титры, публика – к счастью, малочисленная – уже начала двигаться к выходу, к ней.

Ишам мчался вниз, перепрыгивая через несколько ступенек.

Ему удалось немного оторваться.

Лудивина снова бросилась вперед, сосредоточившись на своих движениях. Она знала, что все дело в ритме, пусть невозможно быстром, но постоянном, и в равновесии дыхания. Она спортсменка, она выдержит, успокоила она себя.

Охранник с мусорным пакетом в руках показался в самом конце зала и сделал Ишаму знак, что ему туда нельзя, но беглец тут же отпихнул его и бросился за противопожарную дверь.

Лудивина выскочила в центральный коридор здания: бордовое ковровое покрытие на полу, бесконечная череда афиш к фильмам и номеров кинозалов. От усталости ее поле зрения сузилось, периферическое зрение почти отсутствовало, поэтому она принялась быстро вертеть головой. Вправо. Влево.

Дверь рядом с написанной на стене огромной цифрой 6 медленно закрывалась, плавно двигаясь на автоматических шарнирах.

«Там. Он может быть только там».

Она рванулась внутрь и оказалась в еще одном гигантском кинозале, где на экране показывали какой-то фильм.

В полутьме она едва различала сидящие, совершенно неподвижные силуэты – словно манекены.

На лестнице никого. Он не успел бы добежать до другого конца зала, до выходов возле экрана.

Он прячется?

Лудивина хотела крикнуть, потребовать, чтобы в зале включили свет, спросить у зрителей, не заметил ли кто человека, только что вбежавшего и севшего рядом, но тут же передумала, не желая сеять панику.

Она медленно пошла вниз по ступенькам, внимательно вглядываясь в темноту в поисках знакомой фигуры. Где же он?

Ее громкое дыхание раздражало зрителей, сидевших вблизи прохода, даже сильнее, чем то, что она шла мимо. Она слышала, как они недовольно ворчали.

Внезапно ее осенило: она на несколько секунд задержала дыхание и прислушалась.

Ничего.

Она снова сделала то же самое чуть ниже.