Зов пустоты

Людивина разглядывала пятно на потолке, слушая тихие слова своего партнера. Чем дольше она смотрела на пятно, тем больше оно расплывалось. В какой-то момент на белом потолке осталось только оно.

– Думаешь, они могут расширяться? – шепотом спросила она.

– Не знаю. Даже если удалось бы решить проблему на месте военным путем, а это непросто, нынешний конфликт объединяет тысячи джихадистов во всех уголках планеты. Даже если мы уничтожим ИГИЛ и их союзников, эти люди никуда не денутся. Некоторые выжившие вернутся в родные страны, обычно отсидев в тюрьме, а кто-то доберется тайком, – так вот, эти выжившие будут опасны для мирового сообщества. Они останутся экстремистами и продолжат свою подрывную деятельность. И я уверен в том, что возникнет целая сеть, база данных членов этой сети – вроде той, которую создал бен Ладен во время афганской войны, база данных боевиков-джихадистов со всех концов света. Она и породила «Аль-Каиду». Еще раз повторю: мы вряд ли сможем победить военным путем, а если вдруг сможем, проблемы отнюдь не исчезнут. Просто появится «Аль-Каида II» или ее аналог, возможно более сильный, модернизированный, который рассеется по планете и в любой момент ударит каким-то новым способом. И если мы ничего не предпримем, они так и продолжат планировать атаки на своих базах, вербовать новых людей с помощью отлаженной пропаганды и расширяться.

– Это никогда не кончится…

– Это точно продлится долго. И нам придется быть сильными. Поскольку, как следует из названия, цель терроризма – терроризировать, ужасать, разобщать, заставить нас реагировать нутром, руководствоваться страхом, а не разумом. Чем больше на нас нападают, тем настойчивее придется бороться с этим инстинктом. И тем будет сложнее. Именно этого они добиваются. Они хотят сбить нас с пути. Раздробить, сделать легкой добычей.

Людивина стиснула зубы. Она едва не разрыдалась от слабости и усталости. Травма от нападения обострила чувствительность к тревогам, внезапным, словно лавина. Голый мужчина, смерть, психологическое насилие – силы уходили на борьбу с этим, и теперь, в момент откровенности, навалились другие страхи, более актуальные.

Она вытерла щеки ладонью, но ком в горле остался. Нужно было его выплеснуть.

– Иногда я чувствую этот страх, о котором ты говоришь… я боюсь, что этот конфликт кардинально изменит наше общество. Двадцать первый век начинается с глобального кризиса – экономического, социального, демографического, миграционного, кризиса идентичности… под угрозой оказалась даже целостность нашей планеты. Я боюсь, что все эти страхи заставят нас наделать много глупостей. Если говорить только о терроризме, то какие страны меньше всего от него страдают? Диктатуры. Государства, где не утруждают себя поиском доказательств, где достаточно малейших сомнений, чтобы устранить угрозу, противника, где можно бросить в тюрьму или уничтожить любого, кто вызывает подозрения, где законы нужны не для того, чтобы защищать свободы граждан, а для защиты системы, где во имя безопасности допускаются любые виды слежки, любые методы. И сегодня, в столь тревожное время, как бы население демократических стран не решило, что перед лицом безжалостного противника нам следует стать жестче, избрать авторитарных глав государств, а те не побоятся заявить, что должны обеспечить безопасность любой ценой. Я не говорю, что это случится завтра, но в этом и состоит знаменитый принцип лягушки: если бросить ее в кипящую воду, она выскочит и спасется, но если опустить ее в холодную воду, которая станет постепенно нагреваться, то лягушка поймет, что вода кипит, когда будет уже поздно. Сейчас и крайние правые, и крайние левые получают невиданную поддержку, уровень их одобрения растет. Идеологический и экономический контекст этому способствует… Не все законы, направленные на слежку за населением, плохие, но важно контролировать их распространение, а вместе с этим и рост репрессивной повестки. Найти золотую середину, справедливую умеренность, и начать со страхов, из-за которых мы творим невесть что.

Марк посмотрел на нее. Она на одном дыхании выпалила все, что не давало ей покоя, – будто впервые за целую вечность нашла собеседника, которому могла излить душу. Все потрясения последних месяцев наконец-то оформились в слова, в конкретный страх. Все шлюзы открылись.

Он погладил ее по щеке. Она восприняла этот жест как приглашение отбросить тревоги и добавила:

– Мы должны вести себя как образованные люди, которые понимают расклад, сложности и тонкости происходящего и умеют рассуждать без страха. Думать обо всей стране, а не об отдельном человеке. Нужны деньги, нужно финансировать образование и социальную систему в целом. Но все усложняется, когда общество лежит в руинах и при этом нужно защищать страну. Сейчас решающий момент в истории наших демократий, ведь они могут рухнуть.