Зов лабиринта

И тут до нее дошло. Глаза чуть не выпрыгнули из орбит.

– Меня арестовали из-за предсказания твоего лекаря?!

– Предсказания того, кто ясно читает книгу будущего, – с явной патетикой в голосе возразил Ансельм.

– И судили… потому что хотели… ликвидировать меня?! Теперь понятно, почему это выглядело так… так фальшиво. Так надуманно и бездарно. А им, оказывается, просто нужен был предлог, совершенно любой?!

Ди сжала ладонями виски.

– У меня сейчас голова треснет.

Она схватила недопитую бутыль с вином и отхлебнула добрую четверть литра.

– А зачем им понадобился твой ясноглазец?

Ансельм понурил голову.

– Не знаю. Может быть, они хотели посрамить его, отправив на костер вместе с тобой – той, которую он напророчил городу.

– Чтобы показать всем, как ловко они обвели за нос судьбу-злодейку? – Ди нервно рассмеялась. – А ты взял, да и увел у них из-под носа главный козырь? А кстати, почему бы тебе было не умыкнуть из темницы своего возлюбленного учителя, вместо того чтобы спасать неизвестно зачем пришлую ведьму, которая к тому же должна наслать пагубу на твой город? Чего ради ты рисковал, вытаскивая меня, рыцарь-спаситель?

Ансельм еще ниже опустил голову и тихо проговорил:

– Ради пагубы. Ты должна предать город гибели, как и было сказано.

С минуту Ди соображала, настороженно, почти с испугом глядя на полоумного ученика лекаря. Потом выдавила:

– Ты в своем уме, мальчик? Зачем тебе это надо? Месть? Ты не слишком ли много на себя берешь?

Ансельм решительно замотал головой.

– Нет. Нет. Учитель говорил, что месть – ядовитая жаба, к ней нельзя прикасаться. Я не мстить хочу, я просто…

Закусил губу, точно боясь проговориться.

– Что – просто?

Ди взяла его за подбородок и требовательно заглянула в глаза. Зажмурившись, он выдохнул:

– Предсказание должно сбыться, чего бы мне это ни стоило. Иначе учитель будет опозорен и слава его изойдет червоточинами.

Ди оценивающе смотрела на него, складывая воедино мелкие детали его поведения и слов.

– Ты очень любишь своего учителя?

Ансельм внезапно усмехнулся.

– Если бы не любил, он бы не был тем, кто он сейчас.

– А ты не так прост, я гляжу. Ну-ка, скажи-ка, милый преданный Ансельм, – все остальные предсказания твоего учителя тоже сбывались твоими заботами?

Она все еще держала его за подбородок, властно требуя ответов на свои вопросы, – стращала ведьминским взглядом. Ансельм закивал, подтверждая догадку. Только сейчас Ди заметила, что парня бьет крупная дрожь. Но не отпустила, а напротив, сильнее сжала его нижнюю челюсть.

– Тебя заставлял делать это твой учитель? Знаешь ли, это называется мошенничество.

– Нет. Нет, – Ансельм испуганно завращал глазами. – Он ничего не знает. Это я. Сам. Учитель не должен знать об этом. Смилуйся, госпожа Ди! Если он узнает, то выгонит меня.

– Ну, для этого ему еще нужно выйти из тюрьмы живым и невредимым. Перестань трястись. Я не собираюсь ничего говорить твоему учителю, можешь не бояться. Лучше расскажи, как ты это делал. Очень интересно.

Она наконец отпустила беднягу и даже отодвинулась от него, чтобы он успокоился и расслабился. «Хороша ведьма! – думала она, устраиваясь на своем самодельном пуфике. – Запугала мальчика чуть не до смерти».

– Ну… как делал, – Ансельм робко пожал плечами. – Обыкновенно. Скажет, к примеру, учитель булочнику, что тот скоро найдет у себя во дворе припрятанный горшок золота. А купцу Фьезоле напророчит потерю нажитого потом и кровью. Ну и…

– Понятно, – Ди вдруг стало весело. – И ты одним махом двоих убивахом. А если бы попался на краже? Забили бы ведь, а? Или собаками затравили?

– Все в руце Божией, – Ансельм смиренно возвел очи горе. – Только Господь благоволит моему учителю. И от той благодати перепадало и мне, грешному. Или вот еще. Скажет кому-нибудь, что вскорости надо тому ждать убытка от огня.

– И ты ничтоже сумняшеся устраиваешь красивый такой, аккуратный пожар. Нехорошо это, дружище Ансельм. Ой как нехорошо.

Ансельм дрожать перестал и теперь только удрученно вздыхал: мол, что поделать, работа такая, поневоле приходится брать грех на душу. Слово-то ведь учителя – закон. Сказано – сделано.

– А вот еще какое дело было. Сеньора Луиджи Берталуччо обделил Господь детьми. За восемь лет так и не смогла его жена понести. В нем ли порча, в ней ли – неведомо. И пришел сеньор Берталуччо к учителю судьбу пытать – родит ли ему жена наконец наследника или лучше другую взять, а эту прогнать? А учитель ему и говорит: жену гнать не нужно, не по-христиански это, да и для беспокою нет причин – зачнет она не далее трех месяцев и через год родит сеньору здоровенького младенца.

– И ты… – Ди прыснула со смеху.

Ансельм скромно отвел глаза на сторону.

– Над сеньорой Берталуччо мне пришлось трудиться несколько недель – пока не стали явственны признаки тягости. Ее муж весьма доволен сыном.

– Понятно теперь, почему ты такой тощий и изможденный, – отсмеявшись, сказала Ди. – Нелегкая работа – судьбу ковать? Да еще и не свою, а чужую.

– Нелегкая, – снова вздохнув, согласился Ансельм. – Но навести пагубу на целый город мне не под силу.

И опять уставился на Ди преданным, умоляющим взглядом.