Зов Ктулху

Судебный следователь сидел у окна, выходившего во двор, и первым заметил, как в колодце запульсировал свет. Уже настала ночь, и на выжженную землю ложились блики от тусклого полумесяца, но эти переливы были ярче и отчетливее их. Они, как рентгеновские лучи, прорезали густую мглу и озаряли пересохшие выемки, а их цвета невольно останавливали внимание. Мужчины столпились у окна, и Эмми с отчаянием вспомнил, что ему хорошо знаком этот странный отблеск из разложившихся и гниющих глубин. Он видел его не раз, но страх мешал ему сосредоточиться и сделать нужный вывод. Он видел его в омерзительной хрупкой глобуле метеорита два года назад, видел весной в ненормальных растениях и, как ему подумалось, видел сегодня утром из окна комнаты наверху, когда его подхватил липкий поток. Стоп, стоп. Уж не эта ли вспышка убила бедного Нейхема? Ведь он сказал под конец, что такой же цвет был у глобулы и растений. А потом лошадь рванулась и помчалась прочь со двора, а из колодца послышался плеск. И вот теперь из колодца вновь поднимался бледный, с дьявольскими переливами луч.

Сознание Эмми словно пробудилось от долгого сна, и сейчас, в столь напряженный момент, он сопоставлял детали и разгадывал тайну. Его удивило, что влажное облако на утреннем небе и полоса, сверкнувшая в испарениях ночного тумана, производили сходное впечатление. «Да, тут все не так, все не по природе», – подумал он, и в его памяти всплыли слова умирающего Нейхема:

«Он из другого мира, там все не похоже на здешнее. Мне сказал один из профессоров, и он был прав».

Три лошади, привязанные к высохшим деревьям у дороги, громко заржали и забили копытами. Возница направился к двери, но Эмми положил ему руку на плечо.

– Не ходите, – прошептал он. – Мы еще многого не знаем. Нейхем говорил, что какой-то странный цвет в колодце высасывает из всего жизнь. Он возник из круглого шарика, сказал Нейхем. Один такой мы видели в июне, когда камень упал на землю. Высасывает и сжигает, а с виду просто цветное облако вроде этого света. Его нелегко разглядеть, а уж что он собой представляет, и вовсе неизвестно. Нейхем думал, будто он поглощает людей, животных, растения и так набирается сил. Он заметил его на прошлой неделе. Должно быть, это обитает высоко в небе. Ученые говорили, камень упал с неба. Он не из нашей Вселенной.

Мужчины не знали, на что решиться, а свет из колодца становился все ярче, и лошади совсем ошалели. Из-за их топота и ржания продолжала нарастать тревога. Старый проклятый дом, четыре чудовищных трупа, два здесь и два в колодце, из грязных глубин которого струился непонятный свет с жуткими переливами красок. Эмми инстинктивно удержал возницу, забыв, что он сам сумел спастись, когда в комнате наверху его закружил влажный разноцветный поток, но, может быть, он был прав. Никто не узнает, что случилось ночью во дворе, и хотя до сих пор космическое проклятие не коснулось ни одного человека в твердой памяти, нельзя было предвидеть, на что оно окажется способно, когда стало сильнее и открыто заявило о своих намерениях. Луна все еще светила сквозь тучи.

Один из полицейских у окна вскрикнул, и остальные, увидев, куда он смотрит, тоже поглядели наверх. Любые слова были напрасны. То, что прежде казалось нелепой фантазией и вызывало возражения, отныне сделалось бесспорным. Поэтому они дали клятву никогда не рассказывать в Аркхеме о странном времени. Ветер поднялся чуть позже, а в ту минуту не шевелились ни сухие верхушки изгородей, ни бахрома на экипаже. Однако обнаженные ветви деревьев нарушали царивший в воздухе покой – они изгибались и корчились, как припадочные, пытались дотянуться до облаков и хватали ночную мглу, словно некая неведомая сила дергала их из-под черных корней.

На несколько секунд все затаили дыхание. Потом месяц затянула черная туча, и переплетенные ветви мгновенно поблекли. Все закричали в ужасе, но это еще не был конец. В темноте появились тысячи неярко светящихся точек, которые плотно окружали каждую ветку, как огонь Сент-Элмс или пламя, сходящее на головы апостолов в день Святой Троицы. Чудовищное созвездие, вроде кишащей массы светлячков, облепивших падаль и заплясавших на ней сарабанду, было того дьявольского цвета, который Эмми уже видел. Лучи из колодца разгорались все ярче и ярче, и семеро мужчин сбились в тесную кучку. Они в полной мере ощутили собственное бессилие и обреченность. Происходящее не укладывалось в их сознании. Это уже было не сияние, а мощное извержение: поток неведомого цвета вырвался из колодца и направился в небо.