Зов крови

Народу в поселке было не так уж и много, князь и княгиня с ними одними заботами жили. Нет, конечно, как все, спины до седьмого пота не гнули – невместно, все ж – власть! Но общими заботами не гнушались – Рад и на охоту ездил, а, бывало, и на рыбалку с мальчишками, не чинясь, хаживал. Кстати, и Хильда рыбу ловить обожала, особенно – на уду. Иное дело, что места-то здесь были нерыбные, приходилось уходить далеко, к реке, что прозывалась Светлой, к омутам. Уж там за пару часов можно было наловить изрядно – на два дня семье на ушицу хватало. Однако ж – не близко все, не рядом. А, если, не дай бог, враги?

Плохое, плохое место выбрали для поселка… ну, уж где смогли.

Рад потянулся и, поднырнув под полог, выбрался из шатра на вольный воздух, на минуту прикрыл от солнца глаза, оглядел все – и березовую рощицу, и густую хвойную чащобу, начинавшуюся прямо с околицы, да, в общем-то, нигде и не кончавшуюся, охватывающую весь поселок кругом. Частокол осмотрел – высокий, сверкающий новеньким тесом – любо-дорого взглянуть… если не знать, что бревна-то – летние – скоро, очень скоро, гнить будут. Да уж, по ранней весне для такого дела деревья рубить надо… ну, да не судьба была – так вот, наспех, переселились. Хорошо, хоть так сообразили, а остались бы в старом селище с умирающими – чума и этих сожрала бы, никого не помиловала, как не помиловала Творимира, Ирмана, Муму…

– Меня ждешь, брате? – выскочив верхом из березняка, Истр прыжком спешился, привязал низенькую гуннскую лошадь, а иных пород тут еще и не было – погладил по холке, повернулся. – Уж извини, задержался – к полям ездил, жатва по добру идет, по добру.

Светло-карие, как старое лыко, глаза юноши вспыхнули и сразу погасли:

– Жатва-то по добру, а урожай-то не очень. Мало полей раскорчевали-расчистили. Не успели, что ж, придется дичиной да рыбой добирать, в дальних лесах зимние заимки ставить.

– Это правильно, – согласно кивнул Рад. – Давайка прикинем – где.

Вытащив, он разложил прямо на траве кусок выделанной ягнячьей кожи – пергамент, вытащил и писало ромейское, и чернила, из древесного гриба да угля сделанные, примостился, задумчиво почесывая бородку, и, посмотрев на брата, прочертил по левому краю пергамента длинную кривую линию:

– Это – река Светлая… – Поставил чуть правее точку: – Это – болото, остров. Вот – леса, а вот – мы… На полдень от нас – что?

– Земли Келагастова рода. Далеко тянутся, Келагастовых-то много было… пока не перемерли все.

– Ага, – кивнув, Радомир отметил проблемные места русской буквой «Ч» – «чума». – А на юге что?

– Лес, потом – степи бескрайние, Луговых Кулишей земли.

– Знаю, знаю – тех, что слова растягивают.

– Да, говор у них – на особицу, – согласился Истр. – И гуннских слов много, вот как у нас – готских.

– А готы, значит, у нас – на полночь – за рекой… У них как? Тоже смерть лютует?

– Нынче везде смерть, брате. – Юноша посмурнел лицом и наконец спросил то, что давно уже хотел спросить, да все как-то не решался. – Что делать-то будем? Бежим от смерти, бежим, по гнилым лесищам таимся… а она возьмет – и догонит? Получается, зря бежали? Может, лучше было на старых местах остаться, где предки наши испокон веков жили? Многие старики так и сделали, отказались с нами новое место искать, вслед плевались.

Рад невесело усмехнулся:

– И где теперь те старики?

– Умерли. И их злая смерть не пощадила… О! – Истр вскинул голову. – Лошадь заржала. Видать, Хильда-госпожа с реки едет… больше некому, наши-то все – на полях.

Откровенно говоря, Рад не слышал никакого ржания, но все же доверял брату – раз тот сказал, значит, так оно и есть. Истр все ж моложе, да и вообще – местный.

И в самом деле, минут через пять на дорожке, что вела к воротам селения, показалась всадница в белом плаще – Хильда. Стянутые серебряным обручем волосы ее сверкали на солнышке белым золотом, голубые, широко распахнутые глаза сияли, видно было, что довольна чем-то княгинюшка, видать, неплохой улов.

Ну, конечно, спешившись, не преминула похвастаться супруга:

– Рыбы-то запромыслила немало. Язи, голавли, форель. Челядинке отдала, Раздане.

Раздана-челядинка – дебелая девица с круглым, густо усыпанным веснушками лицом и толстой рыжей косой – с недавних пор сделалась личной служанкой княгини, как бы сказали чуть позже – сенной девкою. Сильная, крепкая, преданная и очень добрая. А уж хозяйка… Повезет кому-то из смердов с супругой!

– Говоришь, рыбы немеряно? – встрепенулся Истр. – А где ты, госпожа-сестрица, ловила-то?

– На Светлой, где же еще-то? Покуда добралась, лошадь до пота загнала.

– Это у излучины, что ль?

– Нет, куда ближе. Где сосна на круче.

– Сторожа там наша стоит?

– Стоит… сидят, в кости играют.

– Ах, они змеи! Ладно, – княжич бросился отвязывать коня. – Сейчас погляжу… как они там.

– Уду не забудь, – со смехом крикнул князь вслед ускакавшему братцу. – Тоже еще, проверяльщик.

Оглянувшись вокруг, Хильда погладила мужа по волосам и вошла в шатер. Небрежно скинув плащ на кошму, выглянула, позвала тихонечко:

– Милый… Иди – что скажу!

– И что же такое? Очень интересно.