— «Вот это была резня, хозяин», — восхищенно отозвался Сантар, пока я оценивал ситуацию. Немногочисленные выжившие крысы отступили, поджав хвосты, а мы победили в очередном бою, но, кажется, проигрываем в войне. Взяв на себя целый фланг, я дал возможность наладить оборону с другой стороны. Там отличился Шецхофен, волноломом став на пути врага и возглавив выживших солдат. Передавив своими ногами множество крыс, он сам чуть не погиб, когда враги добрались до человеческого тела, скрытого под толщей земли.
От десятка Гюнтера осталось семь человек. Погибло трое штрафников, принявших первый удар и погребенных под крысиными тушами. Броня оставляла открытую спину, да и конечности прикрывала лишь частично, что в такой свалке сводило её эффективность к нулю. Потери среди ополчения были чудовищны. Кроме Шецхофена на ногах были еще четверо жандармов и один ополченец. Не знаю, что их спасло — хорошая броня или полезные способности, но другим повезло меньше. Из трех десятков человек на ногах остались четырнадцать. Живых с разного рода и тяжестью ранениями было еще девятеро, но сколько из них дотянет до выхода, я не знаю. Да и тела павших мы вытащить не сможем — тут бы живых спасти.
— Господин Шецхофен, — подошел я к тяжело стоявшему на ногах жандарму, пытавшемуся организовать дальнейший отход.
— Слушаю тебя, Марк, — поднял он потемневшее усталое лицо и, оценив мой внешний вид, покачал головой. — Ты выглядишь как демон, искупавшийся в крови младенцев.
— Почти так и было, — поддержал я его, не совсем поняв, была ли это шутка. — Я тут собрал трофеи, и кроме прочего… — я протянул жандарму четыре
— Гильберт, срочно пробеги по полю боя, собери такие камни и все остальное. Может быть, еще кого-то сможем спасти, — отдал он распоряжение одному из выживших. — Спасибо, Марк. Нам такие штуки раньше не попадались. Будь уверен, я придумаю, как тебя наградить. Но сейчас не до этого.
— Сочтемся, — отмахнулся я.
— У нас тоже есть, — подошедший Гюнтер передал еще два камня. — Еще один оставил Петре. Она уйдет прямо сейчас. Информацию надо передать в Хугель.
Шецхофен кивнул и отправился готовить раненых к отправке, а мы с Гюнтером остались вдвоем.
— Ты тоже их видел?
— Да, Марк. Все видели, — подтвердил он, что мне не показалось. Перед боем, еще до того, как мой разум окунулся в кровавое безумие, я увидел их. Прямоходящие крысы, высокие и широкоплечие, в примитивной одежде из шкур своих сородичей. Из тени деревьев за боем следили не простые крысы —
Глава 11 «Достойный соперник»
Нас встречали хмурые лица мужчин и слезы на глазах женщин. Не такой встречи желает воин, возвращаясь с поля боя. Мне было проще. Я мало кого знал из этих людей, а друзьями обзавестись и вовсе не успел. А может быть, сознательно избегаю всяких привязанностей? Может и так.
Букет негативных эффектов сводил мыслительную деятельность к элементарным потребностям. Всякие связные мысли рождались в муках, с трудом проталкиваясь сквозь густую пелену, окружавшую разум. Помыться и поспать. Все остальное потом.
Раненых разместили в общем зале гостиницы, где был организован временный госпиталь. Желающих помочь там хватало и без меня. А я направил свои уставшие стопы в сторону купальни, велев прислуге нагреть немного воды. Пока ждал воду, сидя на лавке и уставившись в стену, меня нашел Ганс.
— Ох, тебе действительно нужно помыться, — заявил он, увидев меня.
— Да, мне уже говорили, — криво усмехнулся я.
— Спасибо, Марк. Многие говорили, что ты их спас. И передали эти камни, — сказал он, а я просто кивнул, принимая благодарность.
— Это люди из Хугеля?
— Да. Та женщина, что вышла первой, использовала какое-то устройство, и вскоре за ней прибыл дирижабль. А затем вернулся с лекарями и всем необходимым для полевого госпиталя. Завтра их переведут в другое помещение.
— Ясно, — ответил я односложно.
— Ладно, я пойду тогда, — правильно понял мое состояние он.
— Ганс, — окинув взглядом свою одежду, я сокрушенно вздохнул. — Будь другом, закажи мне еще пару комплектов одежды. В ателье меня знают.
— Сделаю, Марк.
Ганс скрылся за дверью, а я, быстро вылив на себя несколько ведер, смыл остальное в деревянной бадье. На одежду, сваленную кучей, было противно даже смотреть. Плюнув на все, обмотался полотенцем и в таком виде поднялся к себе в комнату.
— Никаких сегодня улучшений, — пробормотал я, проваливаясь в сон.