Зов ястреба

– Я не обещаю, что это произойдёт в ближайшие недели. Возможно, потребуется несколько месяцев. Даже для меня обойти правила в этом месте – непростая задача. Но это произойдёт быстрее, чем могло бы – за это я тебе ручаюсь. Взамен я прошу тебя об одном: забудь об истории Олке, о своих догадках… Зная тебя, предположу, что у тебя уже есть догадки, не так ли? По возможности… Забудь обо мне совсем, Иде.

– Почему ты просишь меня об этом? – спросила она, помолчав. Она запнулась на «ты» – ей было трудно привыкнуть. – Я не понимаю. Кроме того… Отказ от охотницы, обход правил. Всё это ударит по твоей репутации. Разве нет?

– Плевать. Я разберусь с этим. Я – безнадёжный идиот, Хальсон, и не учусь на собственных ошибках. Я позволил тебе – нам – слишком сблизиться, и это становится проблемой… Не потому, что ты начала подозревать о чём-то, во что влезать не следует. – Он ненавидел себя за то, что даже теперь продолжал наблюдать за ней, с холодной головой отмечая сомнение в глазах, дрожь пальцев на колене, закушенную губу.

Иде Хальсон была хорошим игроком, а хороший игрок отличается от плохого прежде всего тем, что владеет собой. В этом – а не в мастерстве – зачастую заключается залог успеха.

Но она была очень молода. Эрик Стром играл – и наблюдал за игроками – куда дольше.

– А почему?

– Ты знаешь. Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. И ещё меньше я хотел бы, чтобы что-то случилось помимо твоей воли, просто потому, что ты оказалась не в том месте не в то время…

– «Не в том месте» значит рядом с тобой?

– Пожалуй, что так. – Эрик Стром и сам уже не знал точно, говорит он искренне или играет, проверяет её – или надеется, что она пройдёт проверку.

Ни с того ни сего он вновь вспомнил чёрную ревку. Её внимательный взгляд, длинные клыки, лежащие на нижней губе, шерсть, серебрящуюся в мерцании Стужи.

Маленькая, прекрасная и смертоносная.

– Нет.

– Прости? – он ощутил совершенно неприличное ликование – но внешне оставался невозмутим.

– Нет. Я не принимаю это предложение.

Он приподнял брови:

– Почему же?

Иде Хальсон выпрямилась, глядя ему в глаза, и вдруг Строму стало неуютно – как будто на самом деле это она проверяла его.

– Потому что я знаю, что то, что ты ищешь… Ты ищешь, чтобы изменить то, как он… Как наш мир устроен. Полагаю, это не имеет никакого отношения к тому, что искал Олке. Кое-что я знаю… Узнала случайно. Мне просто повезло. Кое о чём догадалась… Так или иначе, я не хочу подробностей. – Она посмотрела на него в упор, и, будь он куда моложе, этот взгляд разбил бы ему сердце. – Я верю тебе. Во всём. Всё это время я была рядом, я наблюдала, и… Я знаю: ты сделаешь всё ради того, чтобы помочь. Помочь таким, как Ласси и Ада, как Миссе… Помочь нам всем. Я не жду, что ты сразу расскажешь мне всё, но… Я готова идти за тобой с открытыми глазами. И если что-то случится со мной – это будет не потому, что я оказалась не в том месте не в то время. Это будет потому, что я оказалась ровно там, где хотела быть.

– Я думал, для тебя нет ничего важнее сестёр, семьи… Это больше не так?

Она пожала плечами, заметно расслабленная – радовалась, что главное было сказано.

– Это всегда было и останется так. Но, пожив здесь, в самом сердце этого мира… Я поняла, что не смогу защитить их, пока он так плох, жесток, нестабилен. Я не знаю, как… Но ведь ты знаешь? – она спросила об этом жадно, почти требовательно, и он успел подумать, что зря, зря ввязался в неё, Иде Хальсон… А потом подвинул к ней забытое на столе поле для тавлов. Под её внимательным взглядом он поставил на поля охотника и ястреба – каждого на положенное ему место.

– Смотри. Ястреб и охотник связаны, но расположены каждый на своём поле, так?

Она кивнула.

– Сделай так, чтобы они встретились. Чтобы стояли на одном поле и могли сразиться с противником плечом к плечу.

Она нахмурилась – всего на мгновение:

– Это невозможно. Противоречит правилам.

– Верно. У каждой игры есть правила. Как бы хорошо мы ни играли, рано или поздно натолкнёмся на непреодолимое препятствие. Но что если… – он резко сложил поля, как птичьи крылья. Ястреб и охотник скатились в сгиб, встретившись с глухим лаковым стуком.

– Вы действительно ищете его, – тихо сказала Хальсон, и он вздрогнул. – Сердце Стужи. Способ сложить поля… Изменить правила.

Стром аккуратно расправил доску. Что ж, тем лучше.

– Давно ты догадалась?

– Вчера. То есть… Я начала догадываться раньше, что-то вертелось в голове. Но вчера ночью поняла окончательно.

– Ты подслушивала. – Он не спрашивал, но она кивнула.

– Это вышло не нарочно. Но я бы так… Вот. – Она встала, порылась в стопке книг и положила на стол ту самую тетрадь с каракулями. – Мой друг… Тот, о котором я рассказывала. Он вёл дневник. Я не разобралась до конца, но мне кажется… – Хальсон запнулась, – что Стужа… Говорила с ним. Я понимаю, звучит странно, ведь он был только ребёнком… Но он всё время пишет о каких-то координатах. В его записях повторяется знак, – она открыла тетрадь в середине, и Стром увидел его – круг, разбитый молнией. – И такой же знак…

– Ты рылась в моих вещах?

– Это вышло…